Среди двух-трёх уцелевших кинописателей я сегодня абсолютно честно на первое место поставил бы Михаила Коновальчука. Мысль о первенстве Коновальчука в сценарном деле пришла мне в голову по прочтению Дня Ангела и в дальнейшем практически никогда меня не покидала. Он способен создавать миры, из машинописных строчек выглядывают глаза его героев, мне почему-то кажется, напуганные, иногда наглые, но всегда живые. Михаил Коновальчук набит идеями. Мне кажется, они бренчат в его голове, как монетки в копилке из моего детства…
Алексей Герман, кинорежиссёр, народный артист России
Сборник Волчьи чары составлен из произведений Михаила Коновальчука, созданных в последние годы. Это всё киноповести. Автор настаивает именно на таком определении жанра, в котором работает. И дело не в том, что изначально тексты писались как литературные сценарии, а скорее в том, что впечатления от них абсолютно кинематографичные, со всеми этими звуками долби и красками яркого кодака. И ещё важно, как рассказаны истории. Если это сюжет, то это сюжет, если это текст восточная шкатулка-головоломка, то изобилие форм и сочетаний. Искушённый читатель увидит между строк профили романтиков начала двадцатого века, а прочие просто порадуются складному повествованию или проникнутся нежной грустью автора, который любит всех своих персонажей без исключения. Книга рассчитана на широкий круг читателя.
Sredi dvukh-trjokh utselevshikh kinopisatelej ja segodnja absoljutno chestno na pervoe mesto postavil by Mikhaila Konovalchuka. Mysl o pervenstve Konovalchuka v stsenarnom dele prishla mne v golovu po prochteniju Dnja Angela i v dalnejshem prakticheski nikogda menja ne pokidala. On sposoben sozdavat miry, iz mashinopisnykh strochek vygljadyvajut glaza ego geroev, mne pochemu-to kazhetsja, napugannye, inogda naglye, no vsegda zhivye. Mikhail Konovalchuk nabit idejami. Mne kazhetsja, oni brenchat v ego golove, kak monetki v kopilke iz moego detstva…
Aleksej German, kinorezhissjor, narodnyj artist Rossii
Sbornik Volchi chary sostavlen iz proizvedenij Mikhaila Konovalchuka, sozdannykh v poslednie gody. Eto vsjo kinopovesti. Avtor nastaivaet imenno na takom opredelenii zhanra, v kotorom rabotaet. I delo ne v tom, chto iznachalno teksty pisalis kak literaturnye stsenarii, a skoree v tom, chto vpechatlenija ot nikh absoljutno kinematografichnye, so vsemi etimi zvukami dolbi i kraskami jarkogo kodaka. I eschjo vazhno, kak rasskazany istorii. Esli eto sjuzhet, to eto sjuzhet, esli eto tekst vostochnaja shkatulka-golovolomka, to izobilie form i sochetanij. Iskushjonnyj chitatel uvidit mezhdu strok profili romantikov nachala dvadtsatogo veka, a prochie prosto poradujutsja skladnomu povestvovaniju ili proniknutsja nezhnoj grustju avtora, kotoryj ljubit vsekh svoikh personazhej bez iskljuchenija. Kniga rasschitana na shirokij krug chitatelja.
