Легкая, изящная книга, с каждой страницы которой за вами сквозь дверную щель подсматривает заплаканный Пьеро. Пьеро много. Они одинаковые. Они в каждом из нас. Орнаментальная выделка этой прозы, работа с языком на уровне единицы информации - практика, которую мы потеряли в начале XX века. Маня Нор возвращает нас к ней, показывая неиспользованный потенциал русской речи. Поэты и сочинители романсов будут воровать строчки из этого удивительного романа, потому что он написан настоящим поэтом.
Вадим Месяц, поэт, прозаик, руководитель издательского проекта "Русский Гулливер"
Эта книга - как ткань, в стиле пэчворк, или украшение, сложная конструкция из нанизанных бусинок, камушков, щепочек, осколков. Автор, знаток Серебряного века, блестяще использует стилистику, создает антураж, выстраивает изломанно-больные сюжеты той эпохи, играет с многократно отраженной в обломках луной (музой? любовью?), с куклой Пьеро (куклой ли? поэтом? демоном?). Затем повествование прорывается в унылое, сонное советское пространство, но и туда тянутся лунные лучи, и измученная нить не рвется до конца...
Ася Аксенова, поэт, филолог, литературный критик
Роман Мани Норк (Татьяны Сигаловой) подобен луне, то скользящей во мрак, то сияющей. Это, конечно, постмодернизм, запущенный вспять: из авангарда в модерн, и в еще большую глубь, чуть ли не до физиологического очерка, но все - в орнаментально-розановской манере. Можно "пить" его небольшими глотками, наслаждаясь отдельными поэтическими находками, а можно плыть по течению, в надежде, что скорость объединит сотни блестящих, но острых осколков в единый образ.
Роман Войтехович, филолог
Это - литература.
Калле Каспер, писатель
Legkaja, izjaschnaja kniga, s kazhdoj stranitsy kotoroj za vami skvoz dvernuju schel podsmatrivaet zaplakannyj Pero. Pero mnogo. Oni odinakovye. Oni v kazhdom iz nas. Ornamentalnaja vydelka etoj prozy, rabota s jazykom na urovne edinitsy informatsii - praktika, kotoruju my poterjali v nachale XX veka. Manja Nor vozvraschaet nas k nej, pokazyvaja neispolzovannyj potentsial russkoj rechi. Poety i sochiniteli romansov budut vorovat strochki iz etogo udivitelnogo romana, potomu chto on napisan nastojaschim poetom.
Vadim Mesjats, poet, prozaik, rukovoditel izdatelskogo proekta "Russkij Gulliver"
Eta kniga - kak tkan, v stile pechvork, ili ukrashenie, slozhnaja konstruktsija iz nanizannykh businok, kamushkov, schepochek, oskolkov. Avtor, znatok Serebrjanogo veka, blestjasche ispolzuet stilistiku, sozdaet anturazh, vystraivaet izlomanno-bolnye sjuzhety toj epokhi, igraet s mnogokratno otrazhennoj v oblomkakh lunoj (muzoj? ljubovju?), s kukloj Pero (kukloj li? poetom? demonom?). Zatem povestvovanie proryvaetsja v unyloe, sonnoe sovetskoe prostranstvo, no i tuda tjanutsja lunnye luchi, i izmuchennaja nit ne rvetsja do kontsa...
Asja Aksenova, poet, filolog, literaturnyj kritik
Roman Mani Nork (Tatjany Sigalovoj) podoben lune, to skolzjaschej vo mrak, to sijajuschej. Eto, konechno, postmodernizm, zapuschennyj vspjat: iz avangarda v modern, i v esche bolshuju glub, chut li ne do fiziologicheskogo ocherka, no vse - v ornamentalno-rozanovskoj manere. Mozhno "pit" ego nebolshimi glotkami, naslazhdajas otdelnymi poeticheskimi nakhodkami, a mozhno plyt po techeniju, v nadezhde, chto skorost obedinit sotni blestjaschikh, no ostrykh oskolkov v edinyj obraz.
Roman Vojtekhovich, filolog
Eto - literatura.
Kalle Kasper, pisatel
