Он давно разучился испытывать страх. Он жил по четко установленным планам и правилам, не позволяя себе испытывать жалость и сострадание, не думая о других. Он гордился своей непробиваемостью. Он считал себя не убийцей, а победителем, который делает то, что должен, пока одна юная девушка не показала ему его истинное лицо. Она стала его оазисом, мимолетным, как мираж, прекрасным, как мечта, и той самой слабостью, которую Дино Орсини не мог себе позволить.
On davno razuchilsja ispytyvat strakh. On zhil po chetko ustanovlennym planam i pravilam, ne pozvoljaja sebe ispytyvat zhalost i sostradanie, ne dumaja o drugikh. On gordilsja svoej neprobivaemostju. On schital sebja ne ubijtsej, a pobeditelem, kotoryj delaet to, chto dolzhen, poka odna junaja devushka ne pokazala emu ego istinnoe litso. Ona stala ego oazisom, mimoletnym, kak mirazh, prekrasnym, kak mechta, i toj samoj slabostju, kotoruju Dino Orsini ne mog sebe pozvolit.
