О любви и смерти людям неизвестно почти ничего. Даже точного определения любви не существует, каждый понимает это слово по-своему. А точное определение смерти, конечно же, существует, но кому от этого легче, если мы всё равно понятия не имеем, что будет потом. Только гипотезы, которые можно принимать на веру. А можно не принимать. Поэтому говорить о любви и смерти совершенно бессмысленно — как можно говорить о том, чего не знаешь? Но говорить о чём-то, кроме любви и смерти, бессмысленно вдвойне. Потому что любовь и смерть — самое важное, что случается с человеком на этой земле.
O ljubvi i smerti ljudjam neizvestno pochti nichego. Dazhe tochnogo opredelenija ljubvi ne suschestvuet, kazhdyj ponimaet eto slovo po-svoemu. A tochnoe opredelenie smerti, konechno zhe, suschestvuet, no komu ot etogo legche, esli my vsjo ravno ponjatija ne imeem, chto budet potom. Tolko gipotezy, kotorye mozhno prinimat na veru. A mozhno ne prinimat. Poetomu govorit o ljubvi i smerti sovershenno bessmyslenno — kak mozhno govorit o tom, chego ne znaesh? No govorit o chjom-to, krome ljubvi i smerti, bessmyslenno vdvojne. Potomu chto ljubov i smert — samoe vazhnoe, chto sluchaetsja s chelovekom na etoj zemle.
