Повесть, не придумана. Автора с его домыслами нет. Просто в руки составителя попал очень полный семейный архив: письма, дневники, рисунки, фотографии. Оставалось только их скомпоновать, перепечатать, перерисовать. Первые пять глав - это дневники того, кто назван Николаем Кузьмичом, и письма того, кто назван Юрием Аркадьевичем. Это как бы диалог двух героев. Биолог и физик. Между ними нет противопоставления; это люди, примерно одного мировоззрения, два друга, способные любить семью, детей. Повествование тянется день за днем, месяц за месяцем, изобилуя подробностями семейной жизни. Следующие главы более динамичны. Кульминации повествования - моменты ухода героев в иной мир. Драматизм сообщает "Повести" сама историческая канва: война 1941-1945 годов и блокада Ленинграда, трудные послевоенные годы. Благодаря своей документальности "Повесть" является историческим свидетельством об этой, хотя и недавней, но уже трудно понимаемой современным человеком, эпохе. Для широкого круга читателей,...
Povest, ne pridumana. Avtora s ego domyslami net. Prosto v ruki sostavitelja popal ochen polnyj semejnyj arkhiv: pisma, dnevniki, risunki, fotografii. Ostavalos tolko ikh skomponovat, perepechatat, pererisovat. Pervye pjat glav - eto dnevniki togo, kto nazvan Nikolaem Kuzmichom, i pisma togo, kto nazvan Juriem Arkadevichem. Eto kak by dialog dvukh geroev. Biolog i fizik. Mezhdu nimi net protivopostavlenija; eto ljudi, primerno odnogo mirovozzrenija, dva druga, sposobnye ljubit semju, detej. Povestvovanie tjanetsja den za dnem, mesjats za mesjatsem, izobiluja podrobnostjami semejnoj zhizni. Sledujuschie glavy bolee dinamichny. Kulminatsii povestvovanija - momenty ukhoda geroev v inoj mir. Dramatizm soobschaet "Povesti" sama istoricheskaja kanva: vojna 1941-1945 godov i blokada Leningrada, trudnye poslevoennye gody. Blagodarja svoej dokumentalnosti "Povest" javljaetsja istoricheskim svidetelstvom ob etoj, khotja i nedavnej, no uzhe trudno ponimaemoj sovremennym chelovekom, epokhe. Dlja shirokogo kruga chitatelej,...
