Каждый из нас - остров. Будто в раковине, подобно Галактике, в романе текут друг за другом наслоения из поколений и кочеванья от острова к городу, и обратно. « Долгая нота» - это китайский « шар в шаре», где через путь от великого к малому сотворяется человеческая судьба. Или - история жизни северного острова? Причем, что в прямом, что в переносном смысле. Это - просто история нескольких, связанных между собою судеб? Что смыслово, что эстетически. Значит, это история о каждом или о всякой семье, или о любом периоде ее жизни? Похоже на то. Подобно тому. Все, что вверху, подобно тому, что внизу - это еще Гермес Трисмегист говорил, т. е. Гермес Трижды Мудрый. … Даниэль Орлов в « Долгой ноте» - безошибочно хроникален. Сюжетов в книге, выстроенной, словно спираль, мир за миром, несколько. А ему стоит поверить, все-таки это слова, выдержавшие долгие тысячелетия. Долгую ноту.
Kazhdyj iz nas - ostrov. Budto v rakovine, podobno Galaktike, v romane tekut drug za drugom nasloenija iz pokolenij i kochevanja ot ostrova k gorodu, i obratno. « Dolgaja nota» - eto kitajskij « shar v share», gde cherez put ot velikogo k malomu sotvorjaetsja chelovecheskaja sudba. Ili - istorija zhizni severnogo ostrova? Prichem, chto v prjamom, chto v perenosnom smysle. Eto - prosto istorija neskolkikh, svjazannykh mezhdu soboju sudeb? Chto smyslovo, chto esteticheski. Znachit, eto istorija o kazhdom ili o vsjakoj seme, ili o ljubom periode ee zhizni? Pokhozhe na to. Podobno tomu. Vse, chto vverkhu, podobno tomu, chto vnizu - eto esche Germes Trismegist govoril, t. e. Germes Trizhdy Mudryj. … Daniel Orlov v « Dolgoj note» - bezoshibochno khronikalen. Sjuzhetov v knige, vystroennoj, slovno spiral, mir za mirom, neskolko. A emu stoit poverit, vse-taki eto slova, vyderzhavshie dolgie tysjacheletija. Dolguju notu.
