Автобиографическая проза Валентина Катаева - 'Алмазный мой венец' и 'Трава забвенья' - буквально потрясла читателей в 70 - е годы. Номера 'Нового мира' с этими произведениями зачитывались до дыр, исчезали из библиотек, И критики, и читатели были едины - в современной мемуаристике прозвучало новое слово. Необычная форма изложения, яркий, своеобразный слог, а главное - 'зашифрованность' персонажей, флер тайны, окутывающий дилогию, явно выделяли ее из череды 'казенных' воспоминаний тех лет. Читатели тратили немало времени, чтобы опознать катаевских персонажей. Тогда это было достаточно сложно - стихи Пастернака и Мандельштама знали немногие, а такие поэты, как Нарбут или Крученых, были вообще под запретом...
Avtobiograficheskaja proza Valentina Kataeva - 'Almaznyj moj venets' i 'Trava zabvenja' - bukvalno potrjasla chitatelej v 70 - e gody. Nomera 'Novogo mira' s etimi proizvedenijami zachityvalis do dyr, ischezali iz bibliotek, I kritiki, i chitateli byli ediny - v sovremennoj memuaristike prozvuchalo novoe slovo. Neobychnaja forma izlozhenija, jarkij, svoeobraznyj slog, a glavnoe - 'zashifrovannost' personazhej, fler tajny, okutyvajuschij dilogiju, javno vydeljali ee iz cheredy 'kazennykh' vospominanij tekh let. Chitateli tratili nemalo vremeni, chtoby opoznat kataevskikh personazhej. Togda eto bylo dostatochno slozhno - stikhi Pasternaka i Mandelshtama znali nemnogie, a takie poety, kak Narbut ili Kruchenykh, byli voobsche pod zapretom...
