Кажется, темой взаимоотношений Чехова с евреями, рассмотрением биографии писателя в контексте русско-еврейских культурных связей его времени до сих пор никто не занимался. И это при том, что Антон Павлович - в отличие, пожалуй, от всех русских классиков своего века - жил в еврейском окружении буквально с самого начала. Как справедливо замечает автор предисловия к книге профессор Кентерберийского университета (Новая Зеландия) Генриетта Мондри, "все этапы воспитания личности Чехова, его вхождение в профессиональную литературную среду, совпадают с периодом массового появления ассимилированного и аккультурированного еврейства в российском обществе". Разумеется, это не могло не повлиять и на его мировосприятие, и на характер и состав его человеческих связей.Правда, обратил наше внимание на это, да еще основательно, систематически и аргументированно, только Марк Уральский.О книгах Уральского, писателя и публициста, историка русско-еврейского культурного взаимодействия предыдущего рубежа
Kazhetsja, temoj vzaimootnoshenij Chekhova s evrejami, rassmotreniem biografii pisatelja v kontekste russko-evrejskikh kulturnykh svjazej ego vremeni do sikh por nikto ne zanimalsja. I eto pri tom, chto Anton Pavlovich - v otlichie, pozhaluj, ot vsekh russkikh klassikov svoego veka - zhil v evrejskom okruzhenii bukvalno s samogo nachala. Kak spravedlivo zamechaet avtor predislovija k knige professor Kenterberijskogo universiteta (Novaja Zelandija) Genrietta Mondri, "vse etapy vospitanija lichnosti Chekhova, ego vkhozhdenie v professionalnuju literaturnuju sredu, sovpadajut s periodom massovogo pojavlenija assimilirovannogo i akkulturirovannogo evrejstva v rossijskom obschestve". Razumeetsja, eto ne moglo ne povlijat i na ego mirovosprijatie, i na kharakter i sostav ego chelovecheskikh svjazej.Pravda, obratil nashe vnimanie na eto, da esche osnovatelno, sistematicheski i argumentirovanno, tolko Mark Uralskij.O knigakh Uralskogo, pisatelja i publitsista, istorika russko-evrejskogo kulturnogo vzaimodejstvija predyduschego rubezha
