В новом переводе — классический роман мастера американской фантастики. «Если я пойду и долиной смертной тени не убоюсь зла, потому что Ты со мной...» — гласит псалом 22 обычно читаемый на похоронах. Но престарелому миллиардеру Иоганну Себастьяну Баху Смиту до похорон еще далеко: врачи поддерживают в его дряхлеющем теле жизнь, а передоверить управление группой своих компаний решительно некому. И вот Смит решается дать бой самой смерти на последнем рубеже — решается на трансплантацию головного мозга. Кто бы мог подумать что первым же подходящим донором окажется его собственная секретарша, к которой он испытывал самые нежные чувства, и что адепты метемпсихоза были не так уж не правы... Настолько радикального переосмысления тендерных ролей не позволял себе раньше даже такой вольнодумец и возмутитель спокойствия, как Хайнлайн. «Всех, кого я не сумел оскорбить „Десантом" или „Чужаком", я, возможно, сумею достать этой вещью, — проро чески писал он. — Если повезет, ее осудят и левые радикалы, и правые...»
V novom perevode — klassicheskij roman mastera amerikanskoj fantastiki. «Esli ja pojdu i dolinoj smertnoj teni ne ubojus zla, potomu chto Ty so mnoj...» — glasit psalom 22 obychno chitaemyj na pokhoronakh. No prestarelomu milliarderu Iogannu Sebastjanu Bakhu Smitu do pokhoron esche daleko: vrachi podderzhivajut v ego drjakhlejuschem tele zhizn, a peredoverit upravlenie gruppoj svoikh kompanij reshitelno nekomu. I vot Smit reshaetsja dat boj samoj smerti na poslednem rubezhe — reshaetsja na transplantatsiju golovnogo mozga. Kto by mog podumat chto pervym zhe podkhodjaschim donorom okazhetsja ego sobstvennaja sekretarsha, k kotoroj on ispytyval samye nezhnye chuvstva, i chto adepty metempsikhoza byli ne tak uzh ne pravy... Nastolko radikalnogo pereosmyslenija tendernykh rolej ne pozvoljal sebe ranshe dazhe takoj volnodumets i vozmutitel spokojstvija, kak Khajnlajn. «Vsekh, kogo ja ne sumel oskorbit „Desantom" ili „Chuzhakom", ja, vozmozhno, sumeju dostat etoj veschju, — proro cheski pisal on. — Esli povezet, ee osudjat i levye radikaly, i pravye...»
