По словам писательницы Олеси Николаевой, собранные в книге "Августин. Апология человека" поэмы и романы были написаны ею безо всякого первоначального замысла. Они явились неизвестно откуда и заставили себя написать. В романе в стихах "Августин" можно увидеть авантюрную интригу, а можно - прихотливый рисунок, обозначающий путь, которым Бог незримо, но настойчиво привлекает к себе всякого грешника, не гнушаясь им, но убеждая его в Своём бытии через жизненные ситуации и испытания, через посланных ему людей и, наконец, через молитву и церковные таинства. "Собака" и "Соседка" - поэмы о любви, о прикосновении к тайне, о детстве и юности, когда душа с волнением и восторгом предвкушает подлинные драмы жизни, стремится стать их соучастником и чает от всей своей полноты почувствовать и воскликнуть: "Аз есмь!". "Апология человека" - стихи в прозе, были не то что написаны автором, а скорее - рождены, ибо сами требовали рождения, словно дитя, созревшее в утробе и желающее обрести бытие. И, наконец, - маленькая книга "Испанские письма": эти каждым стихотворением словно подшучивающие маскарадные маски, мистифицирующие, но при этом и разыгрывающие подлинную драму жизни. Допущено к распространению Издательским Советом Русской Православной Церкви.
Po slovam pisatelnitsy Olesi Nikolaevoj, sobrannye v knige "Avgustin. Apologija cheloveka" poemy i romany byli napisany eju bezo vsjakogo pervonachalnogo zamysla. Oni javilis neizvestno otkuda i zastavili sebja napisat. V romane v stikhakh "Avgustin" mozhno uvidet avantjurnuju intrigu, a mozhno - prikhotlivyj risunok, oboznachajuschij put, kotorym Bog nezrimo, no nastojchivo privlekaet k sebe vsjakogo greshnika, ne gnushajas im, no ubezhdaja ego v Svojom bytii cherez zhiznennye situatsii i ispytanija, cherez poslannykh emu ljudej i, nakonets, cherez molitvu i tserkovnye tainstva. "Sobaka" i "Sosedka" - poemy o ljubvi, o prikosnovenii k tajne, o detstve i junosti, kogda dusha s volneniem i vostorgom predvkushaet podlinnye dramy zhizni, stremitsja stat ikh souchastnikom i chaet ot vsej svoej polnoty pochuvstvovat i voskliknut: "Az esm!". "Apologija cheloveka" - stikhi v proze, byli ne to chto napisany avtorom, a skoree - rozhdeny, ibo sami trebovali rozhdenija, slovno ditja, sozrevshee v utrobe i zhelajuschee obresti bytie. I, nakonets, - malenkaja kniga "Ispanskie pisma": eti kazhdym stikhotvoreniem slovno podshuchivajuschie maskaradnye maski, mistifitsirujuschie, no pri etom i razygryvajuschie podlinnuju dramu zhizni. Dopuscheno k rasprostraneniju Izdatelskim Sovetom Russkoj Pravoslavnoj Tserkvi.
