Женя трость = Жесть. Только Жесть минус ненавистная трость - это не будет прежняя Женя. Гипс сняли, в школу выпустили, шрамы заживают, но ничего уже не станет как раньше. Она теперь заперта в этом теле, которое всё время укачивает, которому больно, и холодно, и хочется драться. Заперта, как тот мужик в костюме робота с обзорным окошечком в груди. Женино окошечко, будто камера в телефоне, выхватывает из реальности кадры: белую бабочку, синие кеды, зелёных озоботов на красных деревьях. Трёхлитровую банку с мясом. Том Шекспира. Механического таракана. Таракан прибежал из кружка робототехники. И с чего Женю туда потянуло? Руководитель неприятный - говорит с ней так, будто лучше Жени понимает, что творится у неё в голове. А в кружке малышня да ребята из школы во главе с Жениным бывшим - та ещё радость с ним сталкиваться. Хотя всё лучше, чем слушать, как родители обсуждают её за глаза, троллить брата или ловить на себе взгляды одноклассников, жалостливые и презрительные. Может, здесь получится заново собрать себя? Серафима Орлова направляет на свою героиню жёсткий свет, показывает её со всеми недостатками и проблемами в эмоционально трудный период - и в то же время поэтизирует повседневность подростковой жизни. Следуя за Женей-Жестью по сюжету, словно по нарисованной на полу траектории для робота, начинаешь верить: у жестянки внутри бьётся настоящее, живое сердце. Повесть "Головажестянка", вошедшая в шорт-лист премии "Книгуру" и номинированная на премии им. В. П. Крапивина и "Лицей", по визуальной эстетике близка фильмам Даррена Аронофски и Сэма Мендеса, а исключительная психологическая точность роднит ее с книгами "Виноваты звёзды" Джона Грина и "Всё на свете" Николы Юн. Для старшего школьного возраста.
Zhenja trost = Zhest. Tolko Zhest minus nenavistnaja trost - eto ne budet prezhnjaja Zhenja. Gips snjali, v shkolu vypustili, shramy zazhivajut, no nichego uzhe ne stanet kak ranshe. Ona teper zaperta v etom tele, kotoroe vsjo vremja ukachivaet, kotoromu bolno, i kholodno, i khochetsja dratsja. Zaperta, kak tot muzhik v kostjume robota s obzornym okoshechkom v grudi. Zhenino okoshechko, budto kamera v telefone, vykhvatyvaet iz realnosti kadry: beluju babochku, sinie kedy, zeljonykh ozobotov na krasnykh derevjakh. Trjokhlitrovuju banku s mjasom. Tom Shekspira. Mekhanicheskogo tarakana. Tarakan pribezhal iz kruzhka robototekhniki. I s chego Zhenju tuda potjanulo? Rukovoditel neprijatnyj - govorit s nej tak, budto luchshe Zheni ponimaet, chto tvoritsja u nejo v golove. A v kruzhke malyshnja da rebjata iz shkoly vo glave s Zheninym byvshim - ta eschjo radost s nim stalkivatsja. Khotja vsjo luchshe, chem slushat, kak roditeli obsuzhdajut ejo za glaza, trollit brata ili lovit na sebe vzgljady odnoklassnikov, zhalostlivye i prezritelnye. Mozhet, zdes poluchitsja zanovo sobrat sebja? Serafima Orlova napravljaet na svoju geroinju zhjostkij svet, pokazyvaet ejo so vsemi nedostatkami i problemami v emotsionalno trudnyj period - i v to zhe vremja poetiziruet povsednevnost podrostkovoj zhizni. Sleduja za Zhenej-Zhestju po sjuzhetu, slovno po narisovannoj na polu traektorii dlja robota, nachinaesh verit: u zhestjanki vnutri bjotsja nastojaschee, zhivoe serdtse. Povest "Golovazhestjanka", voshedshaja v short-list premii "Kniguru" i nominirovannaja na premii im. V. P. Krapivina i "Litsej", po vizualnoj estetike blizka filmam Darrena Aronofski i Sema Mendesa, a iskljuchitelnaja psikhologicheskaja tochnost rodnit ee s knigami "Vinovaty zvjozdy" Dzhona Grina i "Vsjo na svete" Nikoly Jun. Dlja starshego shkolnogo vozrasta.
