Когда в Лондоне были опубликованы первые два томика "Жизни и мнений Тристрама Шенди, джентльмена", имя Лоренса Стерна, провинциального пастора из Йоркшира, никому не было известно. По словам одного из биографов Стерна, книга произвела впечатление "литературной бомбы" - тираж был распродан в течение нескольких недель, а насмешливый, ироничный, остроумный автор в одночасье стал знаменитым, и вскоре его слава перекинулась на европейский континент. "Эта книга, столь взбалмошная, столь мудрая и веселая, - настоящий английский Рабле..." - писал французский философ-просветитель Дидро, а Вольтер поставил Стерна-художника даже выше Рембрандта и Жака Калло. Стерна высоко ценили и великие русские писатели: Пушкин, Гоголь, Толстой, Достоевский... И как заметил Виктор Шкловский, Лоренс Стерн по-прежнему остается для нас загадкой, которую только предстоит разгадать, - его попытки "понять жизнь, себя, литературу еще не пройдены нами".
Kogda v Londone byli opublikovany pervye dva tomika "Zhizni i mnenij Tristrama Shendi, dzhentlmena", imja Lorensa Sterna, provintsialnogo pastora iz Jorkshira, nikomu ne bylo izvestno. Po slovam odnogo iz biografov Sterna, kniga proizvela vpechatlenie "literaturnoj bomby" - tirazh byl rasprodan v techenie neskolkikh nedel, a nasmeshlivyj, ironichnyj, ostroumnyj avtor v odnochase stal znamenitym, i vskore ego slava perekinulas na evropejskij kontinent. "Eta kniga, stol vzbalmoshnaja, stol mudraja i veselaja, - nastojaschij anglijskij Rable..." - pisal frantsuzskij filosof-prosvetitel Didro, a Volter postavil Sterna-khudozhnika dazhe vyshe Rembrandta i Zhaka Kallo. Sterna vysoko tsenili i velikie russkie pisateli: Pushkin, Gogol, Tolstoj, Dostoevskij... I kak zametil Viktor Shklovskij, Lorens Stern po-prezhnemu ostaetsja dlja nas zagadkoj, kotoruju tolko predstoit razgadat, - ego popytki "ponjat zhizn, sebja, literaturu esche ne projdeny nami".
