Она были слишком своеобразным, слишком неистовым писателем: попеременно чопорной и скандальной, экзотической и обыденной, изысканной и вульгарной, манерной и скабрезной, занимательной и обличительной, пышной и мрачной. От транссексуальной колоратуры `Страстей новой Евы` и до бесшабашных мюзик-холльных вечеринок `Мудрых детей` ее романы не спутаешь ни с какими другими... Иногда на протяжении романа характерный для Картер голос, эти пропитанные опиумным дымом каденции, то и дело прерываемые режущими по живому или комическими диссонансами, эта смесь лунного камня с фальшивыми бриллиантами, изобилия и мошенничества может утомлять. В своих рассказах она способна ослеплять, когтить и ускользать, оставаясь все время впереди.
Ona byli slishkom svoeobraznym, slishkom neistovym pisatelem: poperemenno chopornoj i skandalnoj, ekzoticheskoj i obydennoj, izyskannoj i vulgarnoj, manernoj i skabreznoj, zanimatelnoj i oblichitelnoj, pyshnoj i mrachnoj. Ot transseksualnoj koloratury `Strastej novoj Evy` i do besshabashnykh mjuzik-khollnykh vecherinok `Mudrykh detej` ee romany ne sputaesh ni s kakimi drugimi... Inogda na protjazhenii romana kharakternyj dlja Karter golos, eti propitannye opiumnym dymom kadentsii, to i delo preryvaemye rezhuschimi po zhivomu ili komicheskimi dissonansami, eta smes lunnogo kamnja s falshivymi brilliantami, izobilija i moshennichestva mozhet utomljat. V svoikh rasskazakh ona sposobna oslepljat, kogtit i uskolzat, ostavajas vse vremja vperedi.
