Это издание - к настоящему времени самое обширное (хотя не полное) собрание сочинений Ольги Седаковой. "Стихи", "Переводы", "Poetica" и "Moralia" представляют четыре вектора, по которым движется одна творческая стихия. За пределами этого издания остаются еще несколько областей ее работы: повествовательная проза, лекционные курсы, стихи и проза для детей, словарь церковнославяно-русских паронимов и труды по славянским древностям. Все, что пишет Ольга Седакова, отмечено даром внутренней свободы - той "нравственной свободы", которую Мандельштам считал отличительным "даром русской земли". Ее пафос - решительное неприятие безнадежности и фатализма, которые новейшая мысль и новейшее искусство предлагают человеку как единственно возможную и уже по-своему комфортную позицию. Две контрастные энергии - требовательной трезвости и доверительного восхищения - питают творчество Ольги Седаковой. Она говорит о красоте разума и о власти счастья - о том, что, по мнению автора, составляет "формообразующую тягу искусства".
Том 1
Стихи
В первый том вошли почти все написанные до настоящего момента стихи. За небольшой подборкой ранней поэзии следуют в хронологическом порядке двенадцать книг в их полном составе: "Дикий шиповник" (1976-1978), "Тристан и Изольда" (1978-1982), "Старые песни" (1980-1981), "Ворота. Окна. Арки" (1979-1983), "Стансы в манере Александра Попа" (1979-1980),"Стелы и надписи " (1982), "Ямбы" (1984-1985), "Китайское путешествие" (1986), "Недописанная книга" (1990-2000), "Вечерняя песня" (1996-2005), "Элегии" (1987-2004), "Начало книги".
Том 2
Переводы
Второй том четырехтомного издания избранных работ Ольги Седаковой составляют переводы и размышления о переведенных авторах и текстах. Диапазон переводимого Ольгой Седаковой необыкновенно широк, выбор авторов и текстов часто неожидан. Соединение в одной книге духовной словесности и светской поэзии непривычно и для любителя поэзии, и для читателя душеполезной литературы. Том открывается переложениями для детей евангельских рождественских глав, древними духовными сочинениями (фрагменты "Посланий" основателя монашества Антония Великого), историями и притчами из "Синайского Патерика". Затем следуют переводы церковнославянских богослужебных молитв, задача которых - донести до русского читателя собственно поэтическую природу этих литургических текстов. Далее даны образцы переводов латинской поэзии, классической и средневековой. Продолжают том великие образцы ранней и ренессансной итальянской поэзии: гимны Франциска Ассизского, сонеты Данте и Петрарки. Европейская поэзия разных веков, от Ронсара до Жакоте, представлена антологией отдельных стихотворений и маленькими собраниями, своего рода избранными томиками поэтов XX веков: Паунда, Рильке, Клоделя, Элиота, Целана. Лекция и беседа об искусстве перевода обрамляют том.
С каждым переведенным текстом связаны размышления о нем; самые значительные из них - работы о Целане, Рильке, Данте - опыты глубокого исследования авторской формы и поэтического сообщения, основанные на внимательном чтении оригинала, на отсечении привычных переводческих искажений и неукоснительном следовании движениям слова и смысла. Продвижение в этом пространстве понимания ведет к раскрытию сути поэтического дарования и душевной жизни самой Ольги Седаковой.
Общий замысел этого переводческого и исследовательского труда - расширение возможностей русского поэтического слова. В этом смысле здесь продолжается работа В.Жуковского и других поэтов Золотого века.
Том 3
Poetica
Третий том четырехтомного издания избранных работ Ольги Седаковой, продолжая многовековую традицию мысли поэта о поэзии, своим заглавием отсылает к классическим образцам - "Поэтике " Аристотеля или "Искусству поэзии" Горация (а в новое время - к поэтологии Рильке, Клоделя, Элиота). Том включает тексты, посвященные поэзии, поэтике и отдельным русским поэтам. Жанры этих сочинений разнообразны, от почти формального филологического исследования до радиобеседы и короткой рецензии.
Книга открывается "Похвалой поэзии", повествование которой можно воспринимать как великолепный Kunstlеrroman, автопортрет поэта в его художническом становлении. Одну из самых интересных тем "Похвалы" составляет первая встреча с именами, доязыковой опыт младенчества. Это, самое раннее из сочинений тома, ставит многие вопросы, которые обсуждаются в позднейших эссе и исследованиях.
Второй раздел составляют эссе, включающие самые общие размышления о природе поэзии, взгляд на нее при свете философии. В работах третьего раздела обсуждаются вопросы формы и стихотворной техники; особое место среди них занимает звуковой строй стиха (поэзия при свете аналитики). В текстах последующих разделов Ольга Седакова предстает как собеседник своих предшественников и как свидетель собственной эпохи. Статьи и эссе, посвященные истории русской поэзии XIX-XX веков, образуют четвертый раздел. Пятый раздел - отступление к поэтике прозы: здесь прослеживается судьба одного сюжетного мотива в трех вариациях. Важнейшим свидетельством оказывается шестой раздел, в текстах которого свободная русская поэзия XX века осмыслена как опыт сопротивления. Последний раздел составляют очерки о современниках, русских поэтах 70-х-90-х годов: И.Бродском, Л.Аронзоне, В.Кривулине, А.Величанском, В.Лапине, Г.Айги и Е.Шварц.
Том 4
Moralia
В заключительный том четырехтомного издания избранных работ Ольги Седаковой вошли эссе на моральные, философские и богословские темы.
Вопреки тенденции к замыканию в узкие специализации, предусматриваемые современным миром во всех областях, в том числе, и в сфере знания и культуры, проза Ольги Седаковой возвращается к широкому гуманизму, к настоящей "философии" (понимаемой как способность признавать цельность реальности, ее глубинную связь с Тайной Бытия и жизненное участие человека, его ответственность перед ним). С тончайшей интуицией Ольга Седакова обращается к тем великим личностям всех времен истории, в которых живет именно это сознание, и как бы в беседе с ними размышляет о главных темах, волнующих человечество во все времена. Так, о воле речь идет в связи с Данте, о символе - в связи с Гете и Пастернаком, о мысли - в связи с Пушкиным, о мифе и гуманизме - в связи с Манном и Кереньи.
Вошедшие в том тексты, разнообразные и жанрово, и тематически, объединены общим фундаментальным интересом - по-новому увидеть "человеческое положение" (conditio humana), относительно которого как будто уже достигнуто безрадостное согласие; приняв всерьез прошлое и настоящее, вывести на свет силу, жизнь и надежду, исходно открытые человеческому существу.
Том разделен на две неравных части - Темы и Лица. В очерках второй части Ольга Седакова вспоминает о людях, с которыми ей довелось встретиться, и которые собственной жизнью решали те темы, речь о которых идет в первой части. Благодаря личному свидетельству и усилию памяти и внимания читатель оказывается захваченным присутствием Иоанна Павла II, митрополита Антония Сурожского, С.С.Аверинцева, В.В.Бибихина, прот. А.Шмемана, А.И.Солженицына, и других, не столь известных, но также прекрасных и благородных лиц.
Eto izdanie - k nastojaschemu vremeni samoe obshirnoe (khotja ne polnoe) sobranie sochinenij Olgi Sedakovoj. "Stikhi", "Perevody", "Poetica" i "Moralia" predstavljajut chetyre vektora, po kotorym dvizhetsja odna tvorcheskaja stikhija. Za predelami etogo izdanija ostajutsja esche neskolko oblastej ee raboty: povestvovatelnaja proza, lektsionnye kursy, stikhi i proza dlja detej, slovar tserkovnoslavjano-russkikh paronimov i trudy po slavjanskim drevnostjam. Vse, chto pishet Olga Sedakova, otmecheno darom vnutrennej svobody - toj "nravstvennoj svobody", kotoruju Mandelshtam schital otlichitelnym "darom russkoj zemli". Ee pafos - reshitelnoe neprijatie beznadezhnosti i fatalizma, kotorye novejshaja mysl i novejshee iskusstvo predlagajut cheloveku kak edinstvenno vozmozhnuju i uzhe po-svoemu komfortnuju pozitsiju. Dve kontrastnye energii - trebovatelnoj trezvosti i doveritelnogo voskhischenija - pitajut tvorchestvo Olgi Sedakovoj. Ona govorit o krasote razuma i o vlasti schastja - o tom, chto, po mneniju avtora, sostavljaet "formoobrazujuschuju tjagu iskusstva".
Tom 1
Stikhi
V pervyj tom voshli pochti vse napisannye do nastojaschego momenta stikhi. Za nebolshoj podborkoj rannej poezii sledujut v khronologicheskom porjadke dvenadtsat knig v ikh polnom sostave: "Dikij shipovnik" (1976-1978), "Tristan i Izolda" (1978-1982), "Starye pesni" (1980-1981), "Vorota. Okna. Arki" (1979-1983), "Stansy v manere Aleksandra Popa" (1979-1980),"Stely i nadpisi " (1982), "Jamby" (1984-1985), "Kitajskoe puteshestvie" (1986), "Nedopisannaja kniga" (1990-2000), "Vechernjaja pesnja" (1996-2005), "Elegii" (1987-2004), "Nachalo knigi".
Tom 2
Perevody
Vtoroj tom chetyrekhtomnogo izdanija izbrannykh rabot Olgi Sedakovoj sostavljajut perevody i razmyshlenija o perevedennykh avtorakh i tekstakh. Diapazon perevodimogo Olgoj Sedakovoj neobyknovenno shirok, vybor avtorov i tekstov chasto neozhidan. Soedinenie v odnoj knige dukhovnoj slovesnosti i svetskoj poezii neprivychno i dlja ljubitelja poezii, i dlja chitatelja dushepoleznoj literatury. Tom otkryvaetsja perelozhenijami dlja detej evangelskikh rozhdestvenskikh glav, drevnimi dukhovnymi sochinenijami (fragmenty "Poslanij" osnovatelja monashestva Antonija Velikogo), istorijami i pritchami iz "Sinajskogo Paterika". Zatem sledujut perevody tserkovnoslavjanskikh bogosluzhebnykh molitv, zadacha kotorykh - donesti do russkogo chitatelja sobstvenno poeticheskuju prirodu etikh liturgicheskikh tekstov. Dalee dany obraztsy perevodov latinskoj poezii, klassicheskoj i srednevekovoj. Prodolzhajut tom velikie obraztsy rannej i renessansnoj italjanskoj poezii: gimny Frantsiska Assizskogo, sonety Dante i Petrarki. Evropejskaja poezija raznykh vekov, ot Ronsara do Zhakote, predstavlena antologiej otdelnykh stikhotvorenij i malenkimi sobranijami, svoego roda izbrannymi tomikami poetov XX vekov: Paunda, Rilke, Klodelja, Eliota, Tselana. Lektsija i beseda ob iskusstve perevoda obramljajut tom.
S kazhdym perevedennym tekstom svjazany razmyshlenija o nem; samye znachitelnye iz nikh - raboty o Tselane, Rilke, Dante - opyty glubokogo issledovanija avtorskoj formy i poeticheskogo soobschenija, osnovannye na vnimatelnom chtenii originala, na otsechenii privychnykh perevodcheskikh iskazhenij i neukosnitelnom sledovanii dvizhenijam slova i smysla. Prodvizhenie v etom prostranstve ponimanija vedet k raskrytiju suti poeticheskogo darovanija i dushevnoj zhizni samoj Olgi Sedakovoj.
Obschij zamysel etogo perevodcheskogo i issledovatelskogo truda - rasshirenie vozmozhnostej russkogo poeticheskogo slova. V etom smysle zdes prodolzhaetsja rabota V.Zhukovskogo i drugikh poetov Zolotogo veka.
Tom 3
Poetica
Tretij tom chetyrekhtomnogo izdanija izbrannykh rabot Olgi Sedakovoj, prodolzhaja mnogovekovuju traditsiju mysli poeta o poezii, svoim zaglaviem otsylaet k klassicheskim obraztsam - "Poetike " Aristotelja ili "Iskusstvu poezii" Goratsija (a v novoe vremja - k poetologii Rilke, Klodelja, Eliota). Tom vkljuchaet teksty, posvjaschennye poezii, poetike i otdelnym russkim poetam. Zhanry etikh sochinenij raznoobrazny, ot pochti formalnogo filologicheskogo issledovanija do radiobesedy i korotkoj retsenzii.
Kniga otkryvaetsja "Pokhvaloj poezii", povestvovanie kotoroj mozhno vosprinimat kak velikolepnyj Kunstlerroman, avtoportret poeta v ego khudozhnicheskom stanovlenii. Odnu iz samykh interesnykh tem "Pokhvaly" sostavljaet pervaja vstrecha s imenami, dojazykovoj opyt mladenchestva. Eto, samoe rannee iz sochinenij toma, stavit mnogie voprosy, kotorye obsuzhdajutsja v pozdnejshikh esse i issledovanijakh.
Vtoroj razdel sostavljajut esse, vkljuchajuschie samye obschie razmyshlenija o prirode poezii, vzgljad na nee pri svete filosofii. V rabotakh tretego razdela obsuzhdajutsja voprosy formy i stikhotvornoj tekhniki; osoboe mesto sredi nikh zanimaet zvukovoj stroj stikha (poezija pri svete analitiki). V tekstakh posledujuschikh razdelov Olga Sedakova predstaet kak sobesednik svoikh predshestvennikov i kak svidetel sobstvennoj epokhi. Stati i esse, posvjaschennye istorii russkoj poezii XIX-XX vekov, obrazujut chetvertyj razdel. Pjatyj razdel - otstuplenie k poetike prozy: zdes proslezhivaetsja sudba odnogo sjuzhetnogo motiva v trekh variatsijakh. Vazhnejshim svidetelstvom okazyvaetsja shestoj razdel, v tekstakh kotorogo svobodnaja russkaja poezija XX veka osmyslena kak opyt soprotivlenija. Poslednij razdel sostavljajut ocherki o sovremennikakh, russkikh poetakh 70-kh-90-kh godov: I.Brodskom, L.Aronzone, V.Krivuline, A.Velichanskom, V.Lapine, G.Ajgi i E.Shvarts.
Tom 4
Moralia
V zakljuchitelnyj tom chetyrekhtomnogo izdanija izbrannykh rabot Olgi Sedakovoj voshli esse na moralnye, filosofskie i bogoslovskie temy.
Vopreki tendentsii k zamykaniju v uzkie spetsializatsii, predusmatrivaemye sovremennym mirom vo vsekh oblastjakh, v tom chisle, i v sfere znanija i kultury, proza Olgi Sedakovoj vozvraschaetsja k shirokomu gumanizmu, k nastojaschej "filosofii" (ponimaemoj kak sposobnost priznavat tselnost realnosti, ee glubinnuju svjaz s Tajnoj Bytija i zhiznennoe uchastie cheloveka, ego otvetstvennost pered nim). S tonchajshej intuitsiej Olga Sedakova obraschaetsja k tem velikim lichnostjam vsekh vremen istorii, v kotorykh zhivet imenno eto soznanie, i kak by v besede s nimi razmyshljaet o glavnykh temakh, volnujuschikh chelovechestvo vo vse vremena. Tak, o vole rech idet v svjazi s Dante, o simvole - v svjazi s Gete i Pasternakom, o mysli - v svjazi s Pushkinym, o mife i gumanizme - v svjazi s Mannom i Kereni.
Voshedshie v tom teksty, raznoobraznye i zhanrovo, i tematicheski, obedineny obschim fundamentalnym interesom - po-novomu uvidet "chelovecheskoe polozhenie" (conditio humana), otnositelno kotorogo kak budto uzhe dostignuto bezradostnoe soglasie; prinjav vserez proshloe i nastojaschee, vyvesti na svet silu, zhizn i nadezhdu, iskhodno otkrytye chelovecheskomu suschestvu.
Tom razdelen na dve neravnykh chasti - Temy i Litsa. V ocherkakh vtoroj chasti Olga Sedakova vspominaet o ljudjakh, s kotorymi ej dovelos vstretitsja, i kotorye sobstvennoj zhiznju reshali te temy, rech o kotorykh idet v pervoj chasti. Blagodarja lichnomu svidetelstvu i usiliju pamjati i vnimanija chitatel okazyvaetsja zakhvachennym prisutstviem Ioanna Pavla II, mitropolita Antonija Surozhskogo, S.S.Averintseva, V.V.Bibikhina, prot. A.Shmemana, A.I.Solzhenitsyna, i drugikh, ne stol izvestnykh, no takzhe prekrasnykh i blagorodnykh lits.
