Красота есть нечто большее, чем просто "истина", или, скорее, красота неотделима от истины как мера того, что богословие может назвать истинным. Конечно, предпринятая в данной книге попытка оправдать евангельскую риторику посредством красоты как таковой приводит к новым вопросам. Кто скажет с уверенностью, что прекрасное свободно от насилия или каких-либо ухищрений? Как можно убедительно доказать, что "красота" не служит самой стратегии власти, которой она, как предполагается, составляет альтернативу? "Эстетический" ответ на упорство постмодерна в утверждении, что насилие неизбежно, адекватен лишь в том случае, если в нем содержится вразумительная оценка красоты внутри самой христианской традиции; только при этом условии прекрасное может опосредовать христианскую истину без малейшей тени насилия.
Krasota est nechto bolshee, chem prosto "istina", ili, skoree, krasota neotdelima ot istiny kak mera togo, chto bogoslovie mozhet nazvat istinnym. Konechno, predprinjataja v dannoj knige popytka opravdat evangelskuju ritoriku posredstvom krasoty kak takovoj privodit k novym voprosam. Kto skazhet s uverennostju, chto prekrasnoe svobodno ot nasilija ili kakikh-libo ukhischrenij? Kak mozhno ubeditelno dokazat, chto "krasota" ne sluzhit samoj strategii vlasti, kotoroj ona, kak predpolagaetsja, sostavljaet alternativu? "Esteticheskij" otvet na uporstvo postmoderna v utverzhdenii, chto nasilie neizbezhno, adekvaten lish v tom sluchae, esli v nem soderzhitsja vrazumitelnaja otsenka krasoty vnutri samoj khristianskoj traditsii; tolko pri etom uslovii prekrasnoe mozhet oposredovat khristianskuju istinu bez malejshej teni nasilija.
