Биографии недавно покинувших нас классиков пишутся, как правило, их апологетами, щедрыми на елей и крайне сдержанными там, где требуется расчистка завалов из мифов и клише. Однако Юрию Витальевичу Мамлееву в этом смысле повезло: сам он, как и его сподвижники, не довольствовался поверхностным уровнем реальности и всегда стремился за него заглянуть - и так же действовал Эдуард Лукоянов, автор первого критического жизнеописания Мамлеева. Поэтому главный герой "Отца шатунов" предстает перед нами не как памятник самому себе, но как живой человек со всеми своими недостатками, навязчивыми идеями и творческими прорывами, а его странная свита - как общность жутковатых существ, которые, нравится нам это или нет, во многом определили черты и характер современной русской культуры.
Biografii nedavno pokinuvshikh nas klassikov pishutsja, kak pravilo, ikh apologetami, schedrymi na elej i krajne sderzhannymi tam, gde trebuetsja raschistka zavalov iz mifov i klishe. Odnako Juriju Vitalevichu Mamleevu v etom smysle povezlo: sam on, kak i ego spodvizhniki, ne dovolstvovalsja poverkhnostnym urovnem realnosti i vsegda stremilsja za nego zagljanut - i tak zhe dejstvoval Eduard Lukojanov, avtor pervogo kriticheskogo zhizneopisanija Mamleeva. Poetomu glavnyj geroj "Ottsa shatunov" predstaet pered nami ne kak pamjatnik samomu sebe, no kak zhivoj chelovek so vsemi svoimi nedostatkami, navjazchivymi idejami i tvorcheskimi proryvami, a ego strannaja svita - kak obschnost zhutkovatykh suschestv, kotorye, nravitsja nam eto ili net, vo mnogom opredelili cherty i kharakter sovremennoj russkoj kultury.
