Чего Михаил Ратников никак не мог предвидеть, так это того, что перепуганный мальчонка-христианин из-за болота подложит ему такую свинью. Ну, или наоборот, окажется подарком судьбы — это уж как посмотреть. Впрочем, поначалу никому в крепости и в голову не могло прийти, что за "неведому зверушку" привезли разведчики из лесу.Промокший, голодный мелкий сирота — что в нём такого? И вообще, эка невидаль — бежавшие из языческих земель христиане, пусть и мастеровые из дальней слободы. Деда задрал кабан, его не расспросишь, мальчишка ещё и до подмастерья не дорос, да и знать ничего не знает — откуда? Ни опасности, ни пользы пока что. Не выгнали из жалости, и на том спасибо.Потому к Мишке на беседу Тимка так и не попал. Вначале бояричу было просто не до него, а потом — почти сразу — на Ратное напали ляхи, и пришлось Михаилу Ратникову уйти в поход, так и не узнав, что за мина замедленного действия из-за болота осталась у него в крепости. И как она "рванёт" без должного присмотра. А разгребать всё это досталось старосте Аристарху, что само по себе сулило бояричу дополнительную головную боль после возвращения — отвечать на непростые вопросы и расплетать заковыристые узлы, каковые при Тимкином активном участии непременно заплетутся и в мозгах, и судьбах обитателей крепости.
Chego Mikhail Ratnikov nikak ne mog predvidet, tak eto togo, chto perepugannyj malchonka-khristianin iz-za bolota podlozhit emu takuju svinju. Nu, ili naoborot, okazhetsja podarkom sudby — eto uzh kak posmotret. Vprochem, ponachalu nikomu v kreposti i v golovu ne moglo prijti, chto za "nevedomu zverushku" privezli razvedchiki iz lesu.Promokshij, golodnyj melkij sirota — chto v njom takogo? I voobsche, eka nevidal — bezhavshie iz jazycheskikh zemel khristiane, pust i masterovye iz dalnej slobody. Deda zadral kaban, ego ne rassprosish, malchishka eschjo i do podmasterja ne doros, da i znat nichego ne znaet — otkuda? Ni opasnosti, ni polzy poka chto. Ne vygnali iz zhalosti, i na tom spasibo.Potomu k Mishke na besedu Timka tak i ne popal. Vnachale bojarichu bylo prosto ne do nego, a potom — pochti srazu — na Ratnoe napali ljakhi, i prishlos Mikhailu Ratnikovu ujti v pokhod, tak i ne uznav, chto za mina zamedlennogo dejstvija iz-za bolota ostalas u nego v kreposti. I kak ona "rvanjot" bez dolzhnogo prismotra. A razgrebat vsjo eto dostalos staroste Aristarkhu, chto samo po sebe sulilo bojarichu dopolnitelnuju golovnuju bol posle vozvraschenija — otvechat na neprostye voprosy i raspletat zakovyristye uzly, kakovye pri Timkinom aktivnom uchastii nepremenno zapletutsja i v mozgakh, i sudbakh obitatelej kreposti.
