Общая внутренняя тональность, общие напряжение, направленность и вопрошания пьес Константина Поповского заставляют воспринимать их не только как отдельные литературные произведения, но и как единый философский текст, чье истолкование возможно только при внимательном и непредвзятом прочтении. Три столь непохожие друг на друга истории, - история Горацио, разворачивающаяся после смерти принца Гамлета; история праведного Иова, не желающего поступиться своей правдой даже перед лицом Истины; чреватая Апокалипсисом история Орфея и Эвридики, - разворачиваются вокруг единого смыслового центра, чье содержание можно условно определить как выстаивание человека в пространстве своей собственной, бескомпромиссной и последней решимости. Название книги - "Три пьесы для чтения" - подчеркивает лишь одну из форм существования входящих в нее текстов, но ни в коем случае не ставит под сомнение возможность их театральной постановки.
Obschaja vnutrennjaja tonalnost, obschie naprjazhenie, napravlennost i voproshanija pes Konstantina Popovskogo zastavljajut vosprinimat ikh ne tolko kak otdelnye literaturnye proizvedenija, no i kak edinyj filosofskij tekst, che istolkovanie vozmozhno tolko pri vnimatelnom i nepredvzjatom prochtenii. Tri stol nepokhozhie drug na druga istorii, - istorija Goratsio, razvorachivajuschajasja posle smerti printsa Gamleta; istorija pravednogo Iova, ne zhelajuschego postupitsja svoej pravdoj dazhe pered litsom Istiny; chrevataja Apokalipsisom istorija Orfeja i Evridiki, - razvorachivajutsja vokrug edinogo smyslovogo tsentra, che soderzhanie mozhno uslovno opredelit kak vystaivanie cheloveka v prostranstve svoej sobstvennoj, beskompromissnoj i poslednej reshimosti. Nazvanie knigi - "Tri pesy dlja chtenija" - podcherkivaet lish odnu iz form suschestvovanija vkhodjaschikh v nee tekstov, no ni v koem sluchae ne stavit pod somnenie vozmozhnost ikh teatralnoj postanovki.
