Главный предмет монографии - фрагментарность как форма принципиально незавершаемого произведения, существенной частью замысла которого становится новый вид чтения, исключающий раз и навсегда застывшее единство произведения. Такой вид чтения уже встроен в материю текста самим автором, пытающимся собрать целое из фрагментов. Это означает, что фрагмент оказывается единственно адекватной формой замыслу, тем не менее предстающему как целостность. На рубеже XIX-XX вв. возникает особый тип фрагментарности, лишь отчасти наследующий традиции романтизма. В фрагментарных формах скрываются не только нереализованные замыслы, но и сама невозможность замысла в эпоху, которая ощущает себя в полноте монументальной культуры. Фрагмент остается следом подспудного движения мысли через попытки забвения монументальных ценностей культуры: от невозможного замысла к "невидимому" результату. Этот парадокс мышления эпохи еще надлежит исследовать.
Glavnyj predmet monografii - fragmentarnost kak forma printsipialno nezavershaemogo proizvedenija, suschestvennoj chastju zamysla kotorogo stanovitsja novyj vid chtenija, iskljuchajuschij raz i navsegda zastyvshee edinstvo proizvedenija. Takoj vid chtenija uzhe vstroen v materiju teksta samim avtorom, pytajuschimsja sobrat tseloe iz fragmentov. Eto oznachaet, chto fragment okazyvaetsja edinstvenno adekvatnoj formoj zamyslu, tem ne menee predstajuschemu kak tselostnost. Na rubezhe XIX-XX vv. voznikaet osobyj tip fragmentarnosti, lish otchasti nasledujuschij traditsii romantizma. V fragmentarnykh formakh skryvajutsja ne tolko nerealizovannye zamysly, no i sama nevozmozhnost zamysla v epokhu, kotoraja oschuschaet sebja v polnote monumentalnoj kultury. Fragment ostaetsja sledom podspudnogo dvizhenija mysli cherez popytki zabvenija monumentalnykh tsennostej kultury: ot nevozmozhnogo zamysla k "nevidimomu" rezultatu. Etot paradoks myshlenija epokhi esche nadlezhit issledovat.
