Роман «Цветы на чердаке» вышел в свет в 1979 году, и на писательницу Вирджинию Эндрюс, в то время никому не известную, обрушилась слава. Книга, основанная на реальной истории, потрясла миллионы читателей по обе стороны Атлантики; общий тираж только в США достиг 5 000 000 экземпляров. Роман, объединяющий семейную сагу с готическим хоррором, затрагивает самые глубокие человеческие чувства и остается в списках бестселлеров на протяжении почти четырех десятилетий. Жила-была счастливая семья: отец, мать и четверо прелестных белокурых детей. Но внезапно отец гибнет в автокатастрофе. Спасая себя и детей от нищеты, Коринна Доллангенджер возвращается к своим родителям, невероятно богатым, но суровым и жестоким людям, много лет назад изгнавшим ее из дома. Ей предстоит снова завоевать расположение своего отца, чтобы унаследовать его состояние. Но вот проблема: он не должен узнать, что у нее есть дети. И любящая мать прячет своих ангелочков на верхнем этаже огромного родительского дома, где в их распоряжении всего одна комната с выходом на чердак. Коринна уверяет детей, что это совсем ненадолго. Однако проходят дни, месяцы, мучительно медленно тянется время, и наконец дети начинают понимать, что этот тесный, ограниченный мирок может стать единственным, что они увидят в своей жизни. . .
Roman «Tsvety na cherdake» vyshel v svet v 1979 godu, i na pisatelnitsu Virdzhiniju Endrjus, v to vremja nikomu ne izvestnuju, obrushilas slava. Kniga, osnovannaja na realnoj istorii, potrjasla milliony chitatelej po obe storony Atlantiki; obschij tirazh tolko v SSHA dostig 5 000 000 ekzempljarov. Roman, obedinjajuschij semejnuju sagu s goticheskim khorrorom, zatragivaet samye glubokie chelovecheskie chuvstva i ostaetsja v spiskakh bestsellerov na protjazhenii pochti chetyrekh desjatiletij. Zhila-byla schastlivaja semja: otets, mat i chetvero prelestnykh belokurykh detej. No vnezapno otets gibnet v avtokatastrofe. Spasaja sebja i detej ot nischety, Korinna Dollangendzher vozvraschaetsja k svoim roditeljam, neverojatno bogatym, no surovym i zhestokim ljudjam, mnogo let nazad izgnavshim ee iz doma. Ej predstoit snova zavoevat raspolozhenie svoego ottsa, chtoby unasledovat ego sostojanie. No vot problema: on ne dolzhen uznat, chto u nee est deti. I ljubjaschaja mat prjachet svoikh angelochkov na verkhnem etazhe ogromnogo roditelskogo doma, gde v ikh rasporjazhenii vsego odna komnata s vykhodom na cherdak. Korinna uverjaet detej, chto eto sovsem nenadolgo. Odnako prokhodjat dni, mesjatsy, muchitelno medlenno tjanetsja vremja, i nakonets deti nachinajut ponimat, chto etot tesnyj, ogranichennyj mirok mozhet stat edinstvennym, chto oni uvidjat v svoej zhizni. . .
