Читать стихи Виталия Молчанова бегло, походя, скользя взглядом по строчкам - не получается, настолько насыщены они смысловым действом, самим желанием автора полнее донести мысль свою и чувства до читателя. Глаза цепляются за подробности многие, детали, частности изобразительные, тропы, задерживаются на них, вчитываться заставляя, вдумываться и понимать. И - принимать, а то и, бывает иногда, не принимать эти сложные, острые, а подчас и рискованные сравнения и ассоциации, "метафорические вбросы" в сознание читающих. Но в любом случае чтение это никак уж не скучное, повышенная энергетика молчановского стиха увлекает, "тащит" читательское внимание, как сильное речное течение. А немалое познавательное начало в этой книге даёт ей востребованную всегда новизну.Метафорическая напористость, избыточность здесь преследует и собственно художественные, образные, изобразительные цели, и одновременно является стилеобразующей, отстраивающей в единое и смысловые, идейные, и сюжетные линии стихотворного повествования в целом. А это нечасто получается даже у весьма опытных версификаторов. Бессюжетность, кстати, не в чести у Виталия Молчанова, и потому он выстраивает иногда если не последовательность действий и судеб персонажей своих, помышлений лирического героя, то сюжет развития самой поэтической мысли, развёрнутой порою в целое стихотворение дерзкой метафоры.Намётанный глаз найдёт, наверное, в этой книге некоторые издержки молчановского поэтического напора, эмоционального переизбытка - но это живой, искренний, а потому отнюдь не всегда безупречный творческий процесс, стихотворение в его непрекращающемся становлении и совершенствовании. Пожелаем же автору, новой книге его в наше "время нечитающих" быть прочитанной, - она, ей-Богу же, стоит того.
Chitat stikhi Vitalija Molchanova beglo, pokhodja, skolzja vzgljadom po strochkam - ne poluchaetsja, nastolko nasyscheny oni smyslovym dejstvom, samim zhelaniem avtora polnee donesti mysl svoju i chuvstva do chitatelja. Glaza tsepljajutsja za podrobnosti mnogie, detali, chastnosti izobrazitelnye, tropy, zaderzhivajutsja na nikh, vchityvatsja zastavljaja, vdumyvatsja i ponimat. I - prinimat, a to i, byvaet inogda, ne prinimat eti slozhnye, ostrye, a podchas i riskovannye sravnenija i assotsiatsii, "metaforicheskie vbrosy" v soznanie chitajuschikh. No v ljubom sluchae chtenie eto nikak uzh ne skuchnoe, povyshennaja energetika molchanovskogo stikha uvlekaet, "taschit" chitatelskoe vnimanie, kak silnoe rechnoe techenie. A nemaloe poznavatelnoe nachalo v etoj knige dajot ej vostrebovannuju vsegda noviznu.Metaforicheskaja naporistost, izbytochnost zdes presleduet i sobstvenno khudozhestvennye, obraznye, izobrazitelnye tseli, i odnovremenno javljaetsja stileobrazujuschej, otstraivajuschej v edinoe i smyslovye, idejnye, i sjuzhetnye linii stikhotvornogo povestvovanija v tselom. A eto nechasto poluchaetsja dazhe u vesma opytnykh versifikatorov. Bessjuzhetnost, kstati, ne v chesti u Vitalija Molchanova, i potomu on vystraivaet inogda esli ne posledovatelnost dejstvij i sudeb personazhej svoikh, pomyshlenij liricheskogo geroja, to sjuzhet razvitija samoj poeticheskoj mysli, razvjornutoj poroju v tseloe stikhotvorenie derzkoj metafory.Namjotannyj glaz najdjot, navernoe, v etoj knige nekotorye izderzhki molchanovskogo poeticheskogo napora, emotsionalnogo pereizbytka - no eto zhivoj, iskrennij, a potomu otnjud ne vsegda bezuprechnyj tvorcheskij protsess, stikhotvorenie v ego neprekraschajuschemsja stanovlenii i sovershenstvovanii. Pozhelaem zhe avtoru, novoj knige ego v nashe "vremja nechitajuschikh" byt prochitannoj, - ona, ej-Bogu zhe, stoit togo.
