Two easy sonatinas were written in the end of Prokofiev’s period of unlimited creative freedom not yet frozen by Soviet censorship. According to Prokofiev’s own words, he ‘always had a knack for sonatinas’. He liked the idea of writing quite simple thing in this supreme musical sonata form.
It is worth adding that this intentional easiness of sonatinas is not related to the level of required skills or richness of emotional sphere. The simplicity here is different, it dwells in clarity of musical language, in transparency and gracefulness of piano texture as well as is in absence of tragic contrasts and clashes of musical ideas. This music can be justly referred to as chamber music
Две легких сонатины относятся к последним сочинениям, созданным Прокофьевым за рубежом, то есть к периоду неограниченной свободы в творческом самовыражении, еще не скованном границами жесткой советской цензуры. По словам композитора, "к сонатинам у меня всегда было влечение: мне нравилась идея написать совсем простую вещь в такой высшей форме, как сонатная". Стоит добавить, что "нарочитая" легкость сонатин заключается отнюдь не в технической или образной легкости (в этом смысле здесь как-раз требуется предельная внутренняя и "тактильная" концентрация — для того чтобы уследить за искрометными смысловыми модуляциями музыки). Здесь, скорее, имеется в виду иная простота, заключенная в особой ясности изложения музыкальных мыслей: прозрачная фортепианная фактура (изящность, графичность письма), относительная простота музыкального замысла (общая холодноватая отстраненность звучания, лишенного традиционных драматических контрастов, "сдвигов", сопоставлений), камерность на уровне драматургии.
Dve legkikh sonatiny otnosjatsja k poslednim sochinenijam, sozdannym Prokofevym za rubezhom, to est k periodu neogranichennoj svobody v tvorcheskom samovyrazhenii, esche ne skovannom granitsami zhestkoj sovetskoj tsenzury. Po slovam kompozitora, "k sonatinam u menja vsegda bylo vlechenie: mne nravilas ideja napisat sovsem prostuju vesch v takoj vysshej forme, kak sonatnaja". Stoit dobavit, chto "narochitaja" legkost sonatin zakljuchaetsja otnjud ne v tekhnicheskoj ili obraznoj legkosti (v etom smysle zdes kak-raz trebuetsja predelnaja vnutrennjaja i "taktilnaja" kontsentratsija — dlja togo chtoby usledit za iskrometnymi smyslovymi moduljatsijami muzyki). Zdes, skoree, imeetsja v vidu inaja prostota, zakljuchennaja v osoboj jasnosti izlozhenija muzykalnykh myslej: prozrachnaja fortepiannaja faktura (izjaschnost, grafichnost pisma), otnositelnaja prostota muzykalnogo zamysla (obschaja kholodnovataja otstranennost zvuchanija, lishennogo traditsionnykh dramaticheskikh kontrastov, "sdvigov", sopostavlenij), kamernost na urovne dramaturgii.
