На первый взгляд сюжеты романов трилогии Дины Рубиной ни в чем не пересекаются. Это разные темы, разные истории, разные герои. И все же по мере продвижения к финалу последнего романа "Синдром Петрушки" основной замысел автора, поначалу мерцавший за перипетиями событий, за сложной игрой смыслов, за постоянным двоением тем и героев, неожиданно вспыхивающий в деталях, воплощается в более явные образы. И тогда обнаруживается внутреннее сходство героев. Все они — странные "люди воздуха" — подчас в самом буквальном смысле: воздушная гимнастка Анна из "Почерка Леонардо" всю жизнь посвящает зеркалам, их глубинной сути; талантливый художник Захар Кордовин свой немалый дар отдает сотворению подделок, иллюзий; гениальный кукольник Петя из "Синдрома Петрушки" вообще занят созданием "иной реальности" — жизни кукол. И апогей этой немыслимой "легкости бытия" — его танец с пустотой в эпилоге. Этот танец — мощный завершающий аккорд всей трилогии, насыщенной болью и счастьем, любовью, страстями, и стремлением исследовать и понять самые потаенные глубины человеческой психологии.
Na pervyj vzgljad sjuzhety romanov trilogii Diny Rubinoj ni v chem ne peresekajutsja. Eto raznye temy, raznye istorii, raznye geroi. I vse zhe po mere prodvizhenija k finalu poslednego romana "Sindrom Petrushki" osnovnoj zamysel avtora, ponachalu mertsavshij za peripetijami sobytij, za slozhnoj igroj smyslov, za postojannym dvoeniem tem i geroev, neozhidanno vspykhivajuschij v detaljakh, voploschaetsja v bolee javnye obrazy. I togda obnaruzhivaetsja vnutrennee skhodstvo geroev. Vse oni — strannye "ljudi vozdukha" — podchas v samom bukvalnom smysle: vozdushnaja gimnastka Anna iz "Pocherka Leonardo" vsju zhizn posvjaschaet zerkalam, ikh glubinnoj suti; talantlivyj khudozhnik Zakhar Kordovin svoj nemalyj dar otdaet sotvoreniju poddelok, illjuzij; genialnyj kukolnik Petja iz "Sindroma Petrushki" voobsche zanjat sozdaniem "inoj realnosti" — zhizni kukol. I apogej etoj nemyslimoj "legkosti bytija" — ego tanets s pustotoj v epiloge. Etot tanets — moschnyj zavershajuschij akkord vsej trilogii, nasyschennoj bolju i schastem, ljubovju, strastjami, i stremleniem issledovat i ponjat samye potaennye glubiny chelovecheskoj psikhologii.
