Третий смысл иначе структурирует фильм, не подрывая повествовательности (во всяком случае, у Эйзенштейна), и, может быть, именно поэтому на его уровне, и только на его, выступает наконец собственно "фильмическое" (filmique). Фильмическое в фильме есть то, что не может быть описано, это представление, которое не может быть представлено. Фильмическое (несмотря на бесконечное число производимых в мире фильмов) еще очень редко (несколько вспышек у Эйзенштейна, может быть, где-то еще?), оно настолько редко, что позволяет утверждать: фильм, так же как и текст, еще не существует. Есть только "кино, нечто от языка, рассказа, поэмы", иногда очень "современное", переведенное на язык "движущихся изображений"...
Tretij smysl inache strukturiruet film, ne podryvaja povestvovatelnosti (vo vsjakom sluchae, u Ejzenshtejna), i, mozhet byt, imenno poetomu na ego urovne, i tolko na ego, vystupaet nakonets sobstvenno "filmicheskoe" (filmique). Filmicheskoe v filme est to, chto ne mozhet byt opisano, eto predstavlenie, kotoroe ne mozhet byt predstavleno. Filmicheskoe (nesmotrja na beskonechnoe chislo proizvodimykh v mire filmov) esche ochen redko (neskolko vspyshek u Ejzenshtejna, mozhet byt, gde-to esche?), ono nastolko redko, chto pozvoljaet utverzhdat: film, tak zhe kak i tekst, esche ne suschestvuet. Est tolko "kino, nechto ot jazyka, rasskaza, poemy", inogda ochen "sovremennoe", perevedennoe na jazyk "dvizhuschikhsja izobrazhenij"...
