"Всей своей прозой Сологуб круто сворачивает с наезженных путей натурализма - бытового, языкового, психологического... С Сологуба начинается новая глава русской прозы". Так написал о Федоре Сологубе замечательный русский писатель Евгений Замятин. Для начала ХХ века "Мелкий бес" - это роман-шок. По свидетельствам друзей автора, редакторы журналов не решались его печатать, считая роман слишком рискованным: нечистая сила, намеки на различные извращения, главный герой, наделенный самыми отвратительными качествами, могли отпугнуть и возмутить "приличное общество". А сам автор, который долгих десять лет проработал учителем в русской провинции, писал: "Все анекдотическое, бытовое, психологическое о моем романе основано на очень точных наблюдениях, и я имел для моего романа достаточно "натуры" вокруг себя". Прошел целый век, но имя Сологуба, его произведения по-прежнему высоко оцениваются читателями, а герой "Мелкого беса" Передонов, уже ставший своего рода символом, и его...
"Vsej svoej prozoj Sologub kruto svorachivaet s naezzhennykh putej naturalizma - bytovogo, jazykovogo, psikhologicheskogo... S Sologuba nachinaetsja novaja glava russkoj prozy". Tak napisal o Fedore Sologube zamechatelnyj russkij pisatel Evgenij Zamjatin. Dlja nachala KHKh veka "Melkij bes" - eto roman-shok. Po svidetelstvam druzej avtora, redaktory zhurnalov ne reshalis ego pechatat, schitaja roman slishkom riskovannym: nechistaja sila, nameki na razlichnye izvraschenija, glavnyj geroj, nadelennyj samymi otvratitelnymi kachestvami, mogli otpugnut i vozmutit "prilichnoe obschestvo". A sam avtor, kotoryj dolgikh desjat let prorabotal uchitelem v russkoj provintsii, pisal: "Vse anekdoticheskoe, bytovoe, psikhologicheskoe o moem romane osnovano na ochen tochnykh nabljudenijakh, i ja imel dlja moego romana dostatochno "natury" vokrug sebja". Proshel tselyj vek, no imja Sologuba, ego proizvedenija po-prezhnemu vysoko otsenivajutsja chitateljami, a geroj "Melkogo besa" Peredonov, uzhe stavshij svoego roda simvolom, i ego...
