Продолжая свою серию художественных и философских портретов, авторы предлагают сравнить художественно-смысловую грамматику двенадцати портретов Александра Блока с грамматикой исповедальных чувств самого поэта и воспоминаний многих участников ее жизни. Именно так форма живописи осуществляет, материализует идею близкого сходства души, лица и судьбы, их связи и отражения друг в друге.
Prodolzhaja svoju seriju khudozhestvennykh i filosofskikh portretov, avtory predlagajut sravnit khudozhestvenno-smyslovuju grammatiku dvenadtsati portretov Aleksandra Bloka s grammatikoj ispovedalnykh chuvstv samogo poeta i vospominanij mnogikh uchastnikov ee zhizni. Imenno tak forma zhivopisi osuschestvljaet, materializuet ideju blizkogo skhodstva dushi, litsa i sudby, ikh svjazi i otrazhenija drug v druge.
