Заключительная часть трилогии "Жизнь русского обывателя" продолжает описание русского города. Как пестр был внешний облик города, так же пестр был и состав городских обывателей. Не говоря о том, что около половины городского населения, а кое-где и более того, составляли пришлые из деревни крестьяне — сезонники, а иной раз и постоянные жители, именно горожанами были члены императорской фамилии, начиная с самого царя, придворные, министры, многочисленное чиновничество, офицеры и солдаты, промышленные рабочие, учащиеся различных учебных заведений и т. д. и т. п., вплоть до специальных "городских сословий" — купечества и мещанства.
Подчиняясь исторически сложившимся, а большей частью и законодательно закрепленным правилам жизни сословного общества, каждая из этих групп жила своей обособленной повседневной жизнью, конечно, перемешиваясь, как масло в воде, но не сливаясь воедино. Разумеется, сословные рамки ломались, но modus vivendi в целом сохранялся до конца Российской империи. Из этого конгломерата образов жизни и складывалась грандиозная картина нашей культуры.
Zakljuchitelnaja chast trilogii "Zhizn russkogo obyvatelja" prodolzhaet opisanie russkogo goroda. Kak pestr byl vneshnij oblik goroda, tak zhe pestr byl i sostav gorodskikh obyvatelej. Ne govorja o tom, chto okolo poloviny gorodskogo naselenija, a koe-gde i bolee togo, sostavljali prishlye iz derevni krestjane — sezonniki, a inoj raz i postojannye zhiteli, imenno gorozhanami byli chleny imperatorskoj familii, nachinaja s samogo tsarja, pridvornye, ministry, mnogochislennoe chinovnichestvo, ofitsery i soldaty, promyshlennye rabochie, uchaschiesja razlichnykh uchebnykh zavedenij i t. d. i t. p., vplot do spetsialnykh "gorodskikh soslovij" — kupechestva i meschanstva.
Podchinjajas istoricheski slozhivshimsja, a bolshej chastju i zakonodatelno zakreplennym pravilam zhizni soslovnogo obschestva, kazhdaja iz etikh grupp zhila svoej obosoblennoj povsednevnoj zhiznju, konechno, peremeshivajas, kak maslo v vode, no ne slivajas voedino. Razumeetsja, soslovnye ramki lomalis, no modus vivendi v tselom sokhranjalsja do kontsa Rossijskoj imperii. Iz etogo konglomerata obrazov zhizni i skladyvalas grandioznaja kartina nashej kultury.
