Современники начали осознавать величие Петра I еще при его жизни и задолго до того, как ему было официально присвоено прозвание "Великий".
Классики исторической мысли по-разному оценивали первого российского императора, но никто из них не сомневался в масштабе его личности и судьбоносных последствиях его деяний.
Французский аристократ герцог де Сен-Симон, датский посланник Юст Юль, бретонский дворянин Франсуа Гиймо де Вильбуа (он же русский вице-адмирал Никита Петрович Вильбоа) - всем им довелось лично знать Петра I, причем если первый из этого списка с русским царем даже толком не общался, но в мемуарах не скупился на восторги, то последнему доверили стать шафером на свадьбе Петра и Екатерины, но впоследствии он не постеснялся придать своему рассказу о смерти императора тон гнусного пасквиля.
Русские историки Н.И. Костомаров, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, М.Н. Покровский изучали Петровскую эпоху по большей части по одним и тем же документам, но парадоксальным образом приходили порой к диаметрально противоположным выводам.
Читатели третьего тома получат уникальный шанс ознакомиться со всем спектром мнений и составить свое собственное.
Sovremenniki nachali osoznavat velichie Petra I esche pri ego zhizni i zadolgo do togo, kak emu bylo ofitsialno prisvoeno prozvanie "Velikij".
Klassiki istoricheskoj mysli po-raznomu otsenivali pervogo rossijskogo imperatora, no nikto iz nikh ne somnevalsja v masshtabe ego lichnosti i sudbonosnykh posledstvijakh ego dejanij.
Frantsuzskij aristokrat gertsog de Sen-Simon, datskij poslannik Just Jul, bretonskij dvorjanin Fransua Gijmo de Vilbua (on zhe russkij vitse-admiral Nikita Petrovich Vilboa) - vsem im dovelos lichno znat Petra I, prichem esli pervyj iz etogo spiska s russkim tsarem dazhe tolkom ne obschalsja, no v memuarakh ne skupilsja na vostorgi, to poslednemu doverili stat shaferom na svadbe Petra i Ekateriny, no vposledstvii on ne postesnjalsja pridat svoemu rasskazu o smerti imperatora ton gnusnogo paskvilja.
Russkie istoriki N.I. Kostomarov, S.M. Solovev, V.O. Kljuchevskij, M.N. Pokrovskij izuchali Petrovskuju epokhu po bolshej chasti po odnim i tem zhe dokumentam, no paradoksalnym obrazom prikhodili poroj k diametralno protivopolozhnym vyvodam.
Chitateli tretego toma poluchat unikalnyj shans oznakomitsja so vsem spektrom mnenij i sostavit svoe sobstvennoe.
