Сегодня, когда остались позади прижизненные полузапреты, отшумели скороспелые посмертные восхваления и наступил период культурной канонизации Владимира Высоцкого как всенародного барда и столь же всенародно любимого актера, становится очевидной уникальность его дарования, всегда существовавшего обособленно, не растворявшегося в изменчивом ходе времени и не переводимого на язык расхожих формул. Как ни парадоксально, эта верность себе сочеталась в личности Высоцкого с необыкновенной восприимчивостью к другим творческим голосам, к образному строю высокой поэзии и прозаизмам обыденной речи, с открытостью всевозможным стилям и жанрам, темам и настроениям, стихотворным размерам и лирическим амплуа. Обостренное – до оголения нервов – чувство жизненной и поэтической правды, абсолютный слух, отвергающий любую фальшивую интонацию, неимоверное разнообразие ролей, не сыгранных на сцене и в кино, но прожитых в песнях и стихах, – всю эту полифонию смыслов и образов вместили страницы настоящей книги.
Segodnja, kogda ostalis pozadi prizhiznennye poluzaprety, otshumeli skorospelye posmertnye voskhvalenija i nastupil period kulturnoj kanonizatsii Vladimira Vysotskogo kak vsenarodnogo barda i stol zhe vsenarodno ljubimogo aktera, stanovitsja ochevidnoj unikalnost ego darovanija, vsegda suschestvovavshego obosoblenno, ne rastvorjavshegosja v izmenchivom khode vremeni i ne perevodimogo na jazyk raskhozhikh formul. Kak ni paradoksalno, eta vernost sebe sochetalas v lichnosti Vysotskogo s neobyknovennoj vospriimchivostju k drugim tvorcheskim golosam, k obraznomu stroju vysokoj poezii i prozaizmam obydennoj rechi, s otkrytostju vsevozmozhnym stiljam i zhanram, temam i nastroenijam, stikhotvornym razmeram i liricheskim amplua. Obostrennoe – do ogolenija nervov – chuvstvo zhiznennoj i poeticheskoj pravdy, absoljutnyj slukh, otvergajuschij ljubuju falshivuju intonatsiju, neimovernoe raznoobrazie rolej, ne sygrannykh na stsene i v kino, no prozhitykh v pesnjakh i stikhakh, – vsju etu polifoniju smyslov i obrazov vmestili stranitsy nastojaschej knigi
