Произведения Доналда Бартелми не подвластны категоризации. Вообще-то, широко и печально известно: не подвластны они ей настолько, что отсутствие категорий для них замечаешь чуть ли не первым делом. Категории - способ обозначить смысл заблаговременно, а Бартелми никаких авансов никому не раздает, его произведения игриво противостоят решительному фиксированию."Потребовали больше структуры, - написал он как-то раз, - поэтому мы внесли из дальнего сарая здоровенные занозистые брусья и приколотили их на место железнодорожными костылями".Самого Бартелми часто спрашивали, как он различает, скажем, "рассказ" и "сатиру" или "сатиру" и "очерк", - и столь же часто ответы его бывали вполне намеренно двусмысленны. Его просто-напросто не слишком заботили правила, какие в подобных случаях применимы.Мы, разумеется, надеемся, что у читателей собранные здесь произведения вызовут улыбку. Доналд Бартелми был "одним из величайших граждан современной мировой литературы". Тех, кто не знаком с его работой, этот сборник, мы надеемся, познакомит с ее замечательными сторонами: блистательными и неожиданными наложениями регистров, выговором, темпом и интонацией его прозы, невозможностью ее упростить, ее взаимодействием с неувязками окружающего мира, ее сиротливой занимательностью, ее могучим влиянием на целое поколение писателей, появившихся уже после Бартелми. Для тех же, кто уже знаком с творениями Бартелми, эта книга станет добавкой к канону. И к тому же напомнит им, что они пропустили.
Proizvedenija Donalda Bartelmi ne podvlastny kategorizatsii. Voobsche-to, shiroko i pechalno izvestno: ne podvlastny oni ej nastolko, chto otsutstvie kategorij dlja nikh zamechaesh chut li ne pervym delom. Kategorii - sposob oboznachit smysl zablagovremenno, a Bartelmi nikakikh avansov nikomu ne razdaet, ego proizvedenija igrivo protivostojat reshitelnomu fiksirovaniju."Potrebovali bolshe struktury, - napisal on kak-to raz, - poetomu my vnesli iz dalnego saraja zdorovennye zanozistye brusja i prikolotili ikh na mesto zheleznodorozhnymi kostyljami".Samogo Bartelmi chasto sprashivali, kak on razlichaet, skazhem, "rasskaz" i "satiru" ili "satiru" i "ocherk", - i stol zhe chasto otvety ego byvali vpolne namerenno dvusmyslenny. Ego prosto-naprosto ne slishkom zabotili pravila, kakie v podobnykh sluchajakh primenimy.My, razumeetsja, nadeemsja, chto u chitatelej sobrannye zdes proizvedenija vyzovut ulybku. Donald Bartelmi byl "odnim iz velichajshikh grazhdan sovremennoj mirovoj literatury". Tekh, kto ne znakom s ego rabotoj, etot sbornik, my nadeemsja, poznakomit s ee zamechatelnymi storonami: blistatelnymi i neozhidannymi nalozhenijami registrov, vygovorom, tempom i intonatsiej ego prozy, nevozmozhnostju ee uprostit, ee vzaimodejstviem s neuvjazkami okruzhajuschego mira, ee sirotlivoj zanimatelnostju, ee moguchim vlijaniem na tseloe pokolenie pisatelej, pojavivshikhsja uzhe posle Bartelmi. Dlja tekh zhe, kto uzhe znakom s tvorenijami Bartelmi, eta kniga stanet dobavkoj k kanonu. I k tomu zhe napomnit im, chto oni propustili.
