Новая книга известного британского русиста и советолога Джеффри Хоскинга — автора ряда фундаменталных трудов и учебных пособий по истории России и Советского Союза — своего рода продолжение его работы «Россия: народ и империя, 1552—1917 гг.», но раскрывает тему в новом ракурсе и посвящена главным образом положению русских как нации внутри Советской России и СССР на всём протяжении их богатой катаклизмами истории. Кем же являлис русские для Советского Союза — жестокими поработителями других народов или вместе с последними — жертвами масштабного бесчеловечного эксперимента? Развал СССР стал для них потерей себя или освобождением? Книга показывает, что русская националная идентичност — понятие расплывчатое, содержащее в себе ряд аспектов, которые непросто привести в соответствие друг с другом, даже при анализе проблемы с этнической, «имперской», гражданской и културных точек зрения. В центре внимания автора — личные переживания и чувства русских и неофициалная сторона их жизни, рассмотренная иностранным историком со стороны, что проливает новый и неожиданный цвет на, казалос бы, знакомую многим по личному опыту тему.
Novaja kniga izvestnogo britanskogo rusista i sovetologa Dzheffri Khoskinga — avtora rjada fundamentalnykh trudov i uchebnykh posobij po istorii Rossii i Sovetskogo Sojuza — svoego roda prodolzhenie ego raboty «Rossija: narod i imperija, 1552—1917 gg.», no raskryvaet temu v novom rakurse i posvjaschena glavnym obrazom polozheniju russkikh kak natsii vnutri Sovetskoj Rossii i SSSR na vsjom protjazhenii ikh bogatoj kataklizmami istorii. Kem zhe javljalis russkie dlja Sovetskogo Sojuza — zhestokimi porabotiteljami drugikh narodov ili vmeste s poslednimi — zhertvami masshtabnogo beschelovechnogo eksperimenta? Razval SSSR stal dlja nikh poterej sebja ili osvobozhdeniem? Kniga pokazyvaet, chto russkaja natsionalnaja identichnost — ponjatie rasplyvchatoe, soderzhaschee v sebe rjad aspektov, kotorye neprosto privesti v sootvetstvie drug s drugom, dazhe pri analize problemy s etnicheskoj, «imperskoj», grazhdanskoj i kulturnykh tochek zrenija. V tsentre vnimanija avtora — lichnye perezhivanija i chuvstva russkikh i neofitsialnaja storona ikh zhizni, rassmotrennaja inostrannym istorikom so storony, chto prolivaet novyj i neozhidannyj tsvet na, kazalos by, znakomuju mnogim po lichnomu opytu temu.
