Он решил выйти из игры и провести остаток дней в маленьком итальянском городке. Но укрыться от прошлого не так-то легко.
"Моя работа - создавать подарочную упаковку для смерти. Я торговец смертью, я судия, который может вызывать смерть к существованию с той же легкостью, с какой цирковой фокусник достает голубя из платка. Я не творец смерти. Я лишь организатор ее доставки. Я - портье смерти, ее коридорный. Я проводник на пути во мрак. Человек, держащий руку на выключателе. Именно поэтому я - сторонник преднамеренных убийств. Нет смерти лучше. Смерть должна быть благородной, опрятной, безоговорочной, точной, уникальной. Ее красота - в ее завершенности. Это последний мазок кисти на полотне жизни, последнее цветовое пятно, довершающее картину, придающее ей совершенство. Смерть должна быть аккуратной, точной, как хирургический разрез. Жизнь - тупой инструмент. Смерть - это скальпель, острый, как вспышка".
On reshil vyjti iz igry i provesti ostatok dnej v malenkom italjanskom gorodke. No ukrytsja ot proshlogo ne tak-to legko.
"Moja rabota - sozdavat podarochnuju upakovku dlja smerti. Ja torgovets smertju, ja sudija, kotoryj mozhet vyzyvat smert k suschestvovaniju s toj zhe legkostju, s kakoj tsirkovoj fokusnik dostaet golubja iz platka. Ja ne tvorets smerti. Ja lish organizator ee dostavki. Ja - porte smerti, ee koridornyj. Ja provodnik na puti vo mrak. Chelovek, derzhaschij ruku na vykljuchatele. Imenno poetomu ja - storonnik prednamerennykh ubijstv. Net smerti luchshe. Smert dolzhna byt blagorodnoj, oprjatnoj, bezogovorochnoj, tochnoj, unikalnoj. Ee krasota - v ee zavershennosti. Eto poslednij mazok kisti na polotne zhizni, poslednee tsvetovoe pjatno, dovershajuschee kartinu, pridajuschee ej sovershenstvo. Smert dolzhna byt akkuratnoj, tochnoj, kak khirurgicheskij razrez. Zhizn - tupoj instrument. Smert - eto skalpel, ostryj, kak vspyshka".
