"Написать это предисловие заставляет меня нечистая совесть. По мере работы над книгой становилось все более очевидным, что замысел ее превосходит мои возможности, способности, силы. По ходу дела объем необходимой работы лишь разрастался, а характер ее усложнялся. Казалось, я двигаюсь вспять, к школе, и надо не подводить итоги, а вновь садиться за учебники греческого, осваивать труды филологов-классиков, входить в курс историко-философских исследований, где - как положено в науке - во-первых, множество разных точек зрения и целых концепций, во-вторых, каждый месяц совершаются открытия, требующие пересматривать устоявшиеся взгляды. Между тем ни в философии, ни в филологии я и в урочное время школы, увы, не прошел, жил самоучкой, а теперь - поздно. Открыв за гладким маршрутом на бумаге глубокие овраги на местности, следовало, видимо, оставить затею, но к тому времени дело зашло уже слишком далеко и возвращаться тоже было поздно. В книге поэтому содержатся не столько испытанные на...
"Napisat eto predislovie zastavljaet menja nechistaja sovest. Po mere raboty nad knigoj stanovilos vse bolee ochevidnym, chto zamysel ee prevoskhodit moi vozmozhnosti, sposobnosti, sily. Po khodu dela obem neobkhodimoj raboty lish razrastalsja, a kharakter ee uslozhnjalsja. Kazalos, ja dvigajus vspjat, k shkole, i nado ne podvodit itogi, a vnov saditsja za uchebniki grecheskogo, osvaivat trudy filologov-klassikov, vkhodit v kurs istoriko-filosofskikh issledovanij, gde - kak polozheno v nauke - vo-pervykh, mnozhestvo raznykh tochek zrenija i tselykh kontseptsij, vo-vtorykh, kazhdyj mesjats sovershajutsja otkrytija, trebujuschie peresmatrivat ustojavshiesja vzgljady. Mezhdu tem ni v filosofii, ni v filologii ja i v urochnoe vremja shkoly, uvy, ne proshel, zhil samouchkoj, a teper - pozdno. Otkryv za gladkim marshrutom na bumage glubokie ovragi na mestnosti, sledovalo, vidimo, ostavit zateju, no k tomu vremeni delo zashlo uzhe slishkom daleko i vozvraschatsja tozhe bylo pozdno. V knige poetomu soderzhatsja ne stolko ispytannye na...
