Новое собрание сочинений Генриха Сапгира - попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию "всёчества": соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В третьем томе собрания "Глаза на затылке" Генрих Сапгир предстает как прямой наследник авангардной традиции, поэт, не чуждый самым смелым художественным экспериментам на границах стиха и прозы, вербального и визуального, звука и смысла.
Novoe sobranie sochinenij Genrikha Sapgira - popytka ne prosto sobrat vmeste bolshuju chast napisannogo zamechatelnym russkim poetom i prozaikom vtoroj poloviny KHX veka, no i sozdat nekotoryj integralnyj obraz etogo unikalnogo (dazhe dlja dannogo perioda nashej slovesnosti) universalnogo literatora. On ne tolko s ravnym udovolstviem pisal dlja vzroslykh i dlja detej, no i slovno voploschal v slove larionovsko-goncharovskuju kontseptsiju "vsjochestva": soedinenija vsekh izvestnykh do etogo idej, maner i tekhnik sovremennogo pisma, odnovremenno radikalno avangardnykh i predelno ukorenennykh v samoj glubinnoj natsionalnoj traditsii i veduschego postojannyj provokativnyj dialog s neju. V tretem tome sobranija "Glaza na zatylke" Genrikh Sapgir predstaet kak prjamoj naslednik avangardnoj traditsii, poet, ne chuzhdyj samym smelym khudozhestvennym eksperimentam na granitsakh stikha i prozy, verbalnogo i vizualnogo, zvuka i smysla.
