Я обезумел от него. Заболел. Ни о ком думать не могу. Днем и ночью только он перед глазами. Он, улыбающийся. Он, командующий, какие травы собирать. Он, готовящий свои снадобья. В моей голове только он! И сколько бы я ни сопротивлялся одержимой страсти, перед ним невозможно устоять.Ей пришлось пойти на многое, чтобы выжить. Она думала, что смогла убить в себе женщину. Что смогла стать мужчиной. Нескольких слоев одежды хватило, чтобы ее тело на вид превратилось в мужское. Все получилось - другие в ней видели мужчину. Она себя им и ощущала. Но стоило распахнуться двери лазарета и войти ему, тащившему на себе раненого алхимика, и все рассыпалось прахом. От ее усилий остался лишь пепел.
Ja obezumel ot nego. Zabolel. Ni o kom dumat ne mogu. Dnem i nochju tolko on pered glazami. On, ulybajuschijsja. On, komandujuschij, kakie travy sobirat. On, gotovjaschij svoi snadobja. V moej golove tolko on! I skolko by ja ni soprotivljalsja oderzhimoj strasti, pered nim nevozmozhno ustojat.Ej prishlos pojti na mnogoe, chtoby vyzhit. Ona dumala, chto smogla ubit v sebe zhenschinu. Chto smogla stat muzhchinoj. Neskolkikh sloev odezhdy khvatilo, chtoby ee telo na vid prevratilos v muzhskoe. Vse poluchilos - drugie v nej videli muzhchinu. Ona sebja im i oschuschala. No stoilo raspakhnutsja dveri lazareta i vojti emu, taschivshemu na sebe ranenogo alkhimika, i vse rassypalos prakhom. Ot ee usilij ostalsja lish pepel.
