"Еретик!" - сказала церковь. "Хулиган!" - сказали чиновники. "Бесстыдник!" - сказали мещане. А Невзоров ответил очередной язвительной колонкой. Легенда ранних девяностых, он вернулся к почтеннейшей публике лучше прежнего: сменил кожанку на костюм, папиросу на трубку, молодую ярость - на горькую иронию зрелости. Неизменна лишь реакция на его тексты: "Он издевается, что ли?!" О нет, он абсолютно серьезен. Он врачует раны и бичует пороки, говорит о боге и человеке, России и Америке, религии и истории. Перед вами книга Александра Невзорова, который прячет свой трагический прищур за ехидной, бесстыдной и совершенно невыносимой улыбкой.
"Eretik!" - skazala tserkov. "Khuligan!" - skazali chinovniki. "Besstydnik!" - skazali meschane. A Nevzorov otvetil ocherednoj jazvitelnoj kolonkoj. Legenda rannikh devjanostykh, on vernulsja k pochtennejshej publike luchshe prezhnego: smenil kozhanku na kostjum, papirosu na trubku, moloduju jarost - na gorkuju ironiju zrelosti. Neizmenna lish reaktsija na ego teksty: "On izdevaetsja, chto li?!" O net, on absoljutno serezen. On vrachuet rany i bichuet poroki, govorit o boge i cheloveke, Rossii i Amerike, religii i istorii. Pered vami kniga Aleksandra Nevzorova, kotoryj prjachet svoj tragicheskij prischur za ekhidnoj, besstydnoj i sovershenno nevynosimoj ulybkoj.
