Для окончательно свободного и окончательно одинокого 'экзистенциального' человека прощение - трудная работа. Трудная не только потому, что допускает лишь одну форму ответственности - перед самим собой, но и потому, что нередко оборачивается виной 'прощателя'. Эта вина становится единственной, пусть и мучительной основой его существования, источником почти невозможных слов о том, что прощение - и беда, и прельщение, и безумие, и наказание тела, и ложь, и правда. Движимая трудной работой прощения проза Полины Барсковой доказывает, что оно может быть претворено в последнюю доступную для 'экзистенциального' человека форму искусства - искусства смотреть на людей в страшный исторический мелкоскоп и видеть их в огромном, спасающем приближении.Книга и ее автор - лауреаты Премии Андрея Белого за 2015 год.
Изд. 2-е, испр. и доп
Dlja okonchatelno svobodnogo i okonchatelno odinokogo 'ekzistentsialnogo' cheloveka proschenie - trudnaja rabota. Trudnaja ne tolko potomu, chto dopuskaet lish odnu formu otvetstvennosti - pered samim soboj, no i potomu, chto neredko oborachivaetsja vinoj 'proschatelja'. Eta vina stanovitsja edinstvennoj, pust i muchitelnoj osnovoj ego suschestvovanija, istochnikom pochti nevozmozhnykh slov o tom, chto proschenie - i beda, i prelschenie, i bezumie, i nakazanie tela, i lozh, i pravda. Dvizhimaja trudnoj rabotoj proschenija proza Poliny Barskovoj dokazyvaet, chto ono mozhet byt pretvoreno v poslednjuju dostupnuju dlja 'ekzistentsialnogo' cheloveka formu iskusstva - iskusstva smotret na ljudej v strashnyj istoricheskij melkoskop i videt ikh v ogromnom, spasajuschem priblizhenii.Kniga i ee avtor - laureaty Premii Andreja Belogo za 2015 god.
Izd. 2-e, ispr. i dop
