К третьей части семейной саги Ирины Муравьевой "Мы простимся на мосту" как нельзя лучше подошли бы ахматоские строки: "Нам, исступленным, горьким и надменным, не смеющим глаза поднять с земли, запела птица голосом блаженным о том, как мы друг друга берегли". Те герои, чьи жизни переплелись внутри этого романа, и есть "исступленные, горькие и надменные люди", с которыми наступившее время (1920-е годы!) играет в самые страшные и самые азартные игры. Цель этих игр: выстудить из души её светоносную основу, заставить человека доносительствовать, предавать, лгать, спиваться. Мистик и оккультист Барченко, вернувшись в Москву с Кольского полуострова, пытается выжить сам и спасти от гибели Дину, которая уже попала в руки Лубянки, подписав страшную бумагу о секретном сотрудничестве с ЧК...
K tretej chasti semejnoj sagi Iriny Muravevoj "My prostimsja na mostu" kak nelzja luchshe podoshli by akhmatoskie stroki: "Nam, isstuplennym, gorkim i nadmennym, ne smejuschim glaza podnjat s zemli, zapela ptitsa golosom blazhennym o tom, kak my drug druga beregli". Te geroi, chi zhizni pereplelis vnutri etogo romana, i est "isstuplennye, gorkie i nadmennye ljudi", s kotorymi nastupivshee vremja (1920-e gody!) igraet v samye strashnye i samye azartnye igry. Tsel etikh igr: vystudit iz dushi ejo svetonosnuju osnovu, zastavit cheloveka donositelstvovat, predavat, lgat, spivatsja. Mistik i okkultist Barchenko, vernuvshis v Moskvu s Kolskogo poluostrova, pytaetsja vyzhit sam i spasti ot gibeli Dinu, kotoraja uzhe popala v ruki Lubjanki, podpisav strashnuju bumagu o sekretnom sotrudnichestve s CHK...
