В нашем повседневном словаре имя Дерсу Узала в равной степени обозначает и таежного следопыта, с легкостью читающего "письмена" природы, и человека, сумевшего с ней слиться. Литературоведы, этнографы и краеведы долгое время ведут горячие споры о том, какова степень реальности образа Дерсу. Должный накал этой затянувшейся дискуссии обеспечивают две противоположные точки зрения. Согласно первой, Дерсу Узала - это исключительно плод писательского воображения В.К.Арсеньева. Приверженцы иного выдвигают тезис об абсолютной документальности образа Дерсу, в котором, по их мнению, нет ни капли выдумки или художественной деформации действительности. Так кем же он был на самом деле? На этот вопрос отвечает очередная книга серии.
V nashem povsednevnom slovare imja Dersu Uzala v ravnoj stepeni oboznachaet i taezhnogo sledopyta, s legkostju chitajuschego "pismena" prirody, i cheloveka, sumevshego s nej slitsja. Literaturovedy, etnografy i kraevedy dolgoe vremja vedut gorjachie spory o tom, kakova stepen realnosti obraza Dersu. Dolzhnyj nakal etoj zatjanuvshejsja diskussii obespechivajut dve protivopolozhnye tochki zrenija. Soglasno pervoj, Dersu Uzala - eto iskljuchitelno plod pisatelskogo voobrazhenija V.K.Arseneva. Priverzhentsy inogo vydvigajut tezis ob absoljutnoj dokumentalnosti obraza Dersu, v kotorom, po ikh mneniju, net ni kapli vydumki ili khudozhestvennoj deformatsii dejstvitelnosti. Tak kem zhe on byl na samom dele? Na etot vopros otvechaet ocherednaja kniga serii.
