Они стояли, словно пригвожденные к полу, не в силах отвести взглядов от женской фигуры в кресле. Темно-красные шторы были задернуты, и в комнате царил пустой полумрак. Луч света, неожиданно яркий, пробивался из узкой щели между шторами и падал на женщину за столом. Она сидела, запрокинув голову, с прямой спиной и улыбалась незваным гостям. Через долгую минуту они поняли, что женщина не улыбается. Мертвые глаза смотрели поверх их голов. Толстый золотистый шелковый шнур, обвивающий ее шею, был завязан узлом вокруг высокой спинки кресла и удерживал тело в неестественно прямом положении, не давая ему упасть... Вычурный маятник высоких готических часов в углу комнаты с металлическим стуком двигался из стороны в сторону, и чудилось что-то пугающе странное в неподвижной человеческой фигуре в кресле и живом движении бездушного механизма...
Oni stojali, slovno prigvozhdennye k polu, ne v silakh otvesti vzgljadov ot zhenskoj figury v kresle. Temno-krasnye shtory byli zadernuty, i v komnate tsaril pustoj polumrak. Luch sveta, neozhidanno jarkij, probivalsja iz uzkoj scheli mezhdu shtorami i padal na zhenschinu za stolom. Ona sidela, zaprokinuv golovu, s prjamoj spinoj i ulybalas nezvanym gostjam. Cherez dolguju minutu oni ponjali, chto zhenschina ne ulybaetsja. Mertvye glaza smotreli poverkh ikh golov. Tolstyj zolotistyj shelkovyj shnur, obvivajuschij ee sheju, byl zavjazan uzlom vokrug vysokoj spinki kresla i uderzhival telo v neestestvenno prjamom polozhenii, ne davaja emu upast... Vychurnyj majatnik vysokikh goticheskikh chasov v uglu komnaty s metallicheskim stukom dvigalsja iz storony v storonu, i chudilos chto-to pugajusche strannoe v nepodvizhnoj chelovecheskoj figure v kresle i zhivom dvizhenii bezdushnogo mekhanizma...
