Эта книга - итог моей многолетней собирательской работы. Правда, слово "работа" лишь отчасти может передать увлеченность, азарт охоты, удовольствие изучения, гордость обретения - словом, все то, что неизменно сопутствует коллекционированию, особенно такого материала, как фарфор. Китайский секрет, разгаданный в Европе в лаборатории алхимика, и по сей день сохранил мистические свойства. И главное из них - превращать жизнь в праздник. Я имею в виду не фарфоровый сервиз на праздничном столе (хотя и это справедливо), а то чудесное перевоплощение, которое претерпевают люди, события, житейские сценки и даже партийные лозунги, если они сделаны в фарфоре. Они приобретают свойства поэтической метафоры и сами собой складываются в оду - "Оду к радости". Так названа эта выставка и книга. Однако название патетического сочинения Бетховена по отношению к русскому фарфору ценно и другим. Я имею в виду идеологические обертона, которые обрела эта вещь в советской истории, став символом...
Eta kniga - itog moej mnogoletnej sobiratelskoj raboty. Pravda, slovo "rabota" lish otchasti mozhet peredat uvlechennost, azart okhoty, udovolstvie izuchenija, gordost obretenija - slovom, vse to, chto neizmenno soputstvuet kollektsionirovaniju, osobenno takogo materiala, kak farfor. Kitajskij sekret, razgadannyj v Evrope v laboratorii alkhimika, i po sej den sokhranil misticheskie svojstva. I glavnoe iz nikh - prevraschat zhizn v prazdnik. Ja imeju v vidu ne farforovyj serviz na prazdnichnom stole (khotja i eto spravedlivo), a to chudesnoe perevoploschenie, kotoroe preterpevajut ljudi, sobytija, zhitejskie stsenki i dazhe partijnye lozungi, esli oni sdelany v farfore. Oni priobretajut svojstva poeticheskoj metafory i sami soboj skladyvajutsja v odu - "Odu k radosti". Tak nazvana eta vystavka i kniga. Odnako nazvanie pateticheskogo sochinenija Betkhovena po otnosheniju k russkomu farforu tsenno i drugim. Ja imeju v vidu ideologicheskie obertona, kotorye obrela eta vesch v sovetskoj istorii, stav simvolom...
