Ясность, точность, лаконизм, отказ от стилистических украшений — черты, которые, безусловно, отличают пушкинскую прозу; вместе с тем за внешней простотой скрыт настолько богатый смысловой потенциал, что литературоведы на протяжении вот уже почти двух веков не устают разгадывать шедевры Пушкина. К прозе, которую прежде называл «презренной», он обратился только в конце 1820-х годов, уже снискав известность и признание как поэт. Это обращение оказалось исключительно плодотворным — разнообразным в тематическом и жанровом отношении, богатым повествовательными приемами. «А разве есть русские романы?.. Пришли, батюшка, пожалуйста пришли», — в словах старой графини из «Пиковой дамы» явно звучит авторская ирония. Пушкинские опыты в прозе наметили новые пути для развития отечественной словесности.
В настоящее издание вошли роман «Дубровский» (1832–1833), повести «Пиковая дама» (1833) и «Египетские ночи» (1835).
Jasnost, tochnost, lakonizm, otkaz ot stilisticheskikh ukrashenij — cherty, kotorye, bezuslovno, otlichajut pushkinskuju prozu; vmeste s tem za vneshnej prostotoj skryt nastolko bogatyj smyslovoj potentsial, chto literaturovedy na protjazhenii vot uzhe pochti dvukh vekov ne ustajut razgadyvat shedevry Pushkina. K proze, kotoruju prezhde nazyval «prezrennoj», on obratilsja tolko v kontse 1820-kh godov, uzhe sniskav izvestnost i priznanie kak poet. Eto obraschenie okazalos iskljuchitelno plodotvornym — raznoobraznym v tematicheskom i zhanrovom otnoshenii, bogatym povestvovatelnymi priemami. «A razve est russkie romany?.. Prishli, batjushka, pozhalujsta prishli», — v slovakh staroj grafini iz «Pikovoj damy» javno zvuchit avtorskaja ironija. Pushkinskie opyty v proze nametili novye puti dlja razvitija otechestvennoj slovesnosti.
V nastojaschee izdanie voshli roman «Dubrovskij» (1832–1833), povesti «Pikovaja dama» (1833) i «Egipetskie nochi» (1835).
