Литературный дебют Сергея Каледина произвел эффект разорвавшейся бомбы: опубликованные "Новым миром" повести "Смиренное кладбище" (1987; одноименный фильм режиссера А. Итыгилова -1989) и "Стройбат" (1989; поставленный по нему Львом Додиным спектакль "Гаудеамус" посмотрели зрители более 20 стран) закрепили за автором заметное
место в истории отечественной литературы, хотя путь их к читателю был долгим и трудным_
из-за цензурных препон. Одни критики называли Каледина "очернителем" и "гробокопателем", другие писали, что он открыл "новую волну" жесткой прозы перестроечного времени.
"Меня интересовал человек с неразработанным голосовым аппаратом, который сам о себе ни рассказать, ни написать не может", - объяснял писатель, почему героями его становились весьма непривычные персонажи. Эту же линию продолжали и следующие книги Каледина. В "Черно-белом кино" рассказываются невыдуманные истории невыдуманных людей, с которыми судьба тем или иным образом свела писателя. И рассказываются они в лучших традициях русской классики.
Literaturnyj debjut Sergeja Kaledina proizvel effekt razorvavshejsja bomby: opublikovannye "Novym mirom" povesti "Smirennoe kladbische" (1987; odnoimennyj film rezhissera A. Itygilova -1989) i "Strojbat" (1989; postavlennyj po nemu Lvom Dodinym spektakl "Gaudeamus" posmotreli zriteli bolee 20 stran) zakrepili za avtorom zametnoe
mesto v istorii otechestvennoj literatury, khotja put ikh k chitatelju byl dolgim i trudnym_
iz-za tsenzurnykh prepon. Odni kritiki nazyvali Kaledina "ochernitelem" i "grobokopatelem", drugie pisali, chto on otkryl "novuju volnu" zhestkoj prozy perestroechnogo vremeni.
"Menja interesoval chelovek s nerazrabotannym golosovym apparatom, kotoryj sam o sebe ni rasskazat, ni napisat ne mozhet", - objasnjal pisatel, pochemu gerojami ego stanovilis vesma neprivychnye personazhi. Etu zhe liniju prodolzhali i sledujuschie knigi Kaledina. V "Cherno-belom kino" rasskazyvajutsja nevydumannye istorii nevydumannykh ljudej, s kotorymi sudba tem ili inym obrazom svela pisatelja. I rasskazyvajutsja oni v luchshikh traditsijakh russkoj klassiki.
