Том посвящен искусству конца XIX века — времени, когда формировалась новая национальная идея государственного устройства российской монархии. «Русский стиль» в искусстве, явившийся порождением культурно-идеологической доктрины 1880-х годов, определил зрительный и звуковой образ эпохи. Ее художественный календарь связан с творческими биографиями таких выдающихся мастеров, как И. Е. Репин и В. И. Суриков, Н. А. Римский-Корсаков и П. И. Чайковский, М. Н. Ермолова и Ф. И. Шаляпин. В это время изменилась система видов искусства. Под влиянием открытий в области науки и техники художественное творчество стало включать в себя виды деятельности, ранее не претендовавшие на эстетическую значимость. Эстрада, фотография, кино, разноликая архитектурная практика все более очевидно размыкали сложившуюся систему видов искусства, способствуя нивелированию грани между искусством и не искусством, высоким и низким. 17 том «Истории русского искусства», как и весь проект, не просто аккумулирует известный на настоящее время фактологический материал, но создает представление об общем поле национальной культуры. Через освещение разных видов искусства и раскрывается неповторимое своеобразие образного мышления русского человека, становится особенно ясно различимым то, что он черпает из сокровищницы мирового художественного опыта и чем эту сокровищницу обогащает.
Tom posvjaschen iskusstvu kontsa XIX veka — vremeni, kogda formirovalas novaja natsionalnaja ideja gosudarstvennogo ustrojstva rossijskoj monarkhii. «Russkij stil» v iskusstve, javivshijsja porozhdeniem kulturno-ideologicheskoj doktriny 1880-kh godov, opredelil zritelnyj i zvukovoj obraz epokhi. Ee khudozhestvennyj kalendar svjazan s tvorcheskimi biografijami takikh vydajuschikhsja masterov, kak I. E. Repin i V. I. Surikov, N. A. Rimskij-Korsakov i P. I. Chajkovskij, M. N. Ermolova i F. I. Shaljapin. V eto vremja izmenilas sistema vidov iskusstva. Pod vlijaniem otkrytij v oblasti nauki i tekhniki khudozhestvennoe tvorchestvo stalo vkljuchat v sebja vidy dejatelnosti, ranee ne pretendovavshie na esteticheskuju znachimost. Estrada, fotografija, kino, raznolikaja arkhitekturnaja praktika vse bolee ochevidno razmykali slozhivshujusja sistemu vidov iskusstva, sposobstvuja nivelirovaniju grani mezhdu iskusstvom i ne iskusstvom, vysokim i nizkim. 17 tom «Istorii russkogo iskusstva», kak i ves proekt, ne prosto akkumuliruet izvestnyj na nastojaschee vremja faktologicheskij material, no sozdaet predstavlenie ob obschem pole natsionalnoj kultury. Cherez osveschenie raznykh vidov iskusstva i raskryvaetsja nepovtorimoe svoeobrazie obraznogo myshlenija russkogo cheloveka, stanovitsja osobenno jasno razlichimym to, chto on cherpaet iz sokrovischnitsy mirovogo khudozhestvennogo opyta i chem etu sokrovischnitsu obogaschaet.
