Эта книга - попытка ответить на вопросы об искусстве человеку, искусство любящему. Человеку, переживающему и способному к сопереживанию. Человеку, способному затрачивать своё время и силы на любовь к музыке, кино и литературе, несмотря на собственную непростую жизнь. С большим желанием помочь и поддержать в любви к искусству и в любви к жизни.
"То, что вы прочтете далее - это... А что это? Это точно не теоретические статьи. В этих письмах нет и намёка на теорию. Это не манифест и даже близко не манифест. Набор ли это эмоциональных банальностей? Возможно! Эмоций и банальностей в этих письмах хватает. Но мне хочется верить, что Андрею Тарковскому было бы радостно прочитать мною написанное. Для него там ничего нового нет. Где-то я почти копирую его стиль. Где-то почти повторяю им сказанное. Это я знаю. Но на некоторые поставленные им вопросы я все же даю ответы. Удовлетворили бы они его или нет - не знаю.
Сомневаюсь.
Я о другой радости...
Лично я был бы рад получить письмо с попытками ответить на поставленные мною вопросы. Я написал то, чем хотел бы поддержать человека, живущего искусством! Почему? А потому что он, Андрей, сам поддерживал и поддерживает меня в моей к искусству любви. Он своей жизнью, своими картинами, своими текстами, своими высказываниями, поступками и даже снятыми им полароидными снимками помог и помогает мне удержаться от соблазнов и безумия. Он позволяет мне ощущать призвание читать, видеть, слышать и чувствовать произведения искусства, создавать искусство как важнейшую человеческую способность и важнейшее переживание. Кто-то может обидеться на мною написанное, и даже наверняка обидится. Этого я хотел меньше всего, когда писал свои письма.
Кто-то откажет мне в праве так и писать и так рассуждать... Что ж?! Имеет полное право! Я же писал о любви. Прежде всего о любви к жизни... А потом уже об искусстве.
Кому я написал? Андрею Тарковскому? Андрею Рублеву? Художнику? Зрителю? Читателю?... Не скажу. Не знаю. Я написал письма, которые не ведаю кому и как попадут в руки и на глаза. Не знаю, как и в ком они отзовутся и отзовутся ли вообще.
Но я написал их в надежде поддержать того, кто любит... Любит читать или писать, смотреть или снимать, исполнять или слушать... Любит искусство, любит жизнь, и кому нужна поддержка в этой любви. Мне лично поддержка нужна... Вот я и написал... Андрею".
Eta kniga - popytka otvetit na voprosy ob iskusstve cheloveku, iskusstvo ljubjaschemu. Cheloveku, perezhivajuschemu i sposobnomu k soperezhivaniju. Cheloveku, sposobnomu zatrachivat svojo vremja i sily na ljubov k muzyke, kino i literature, nesmotrja na sobstvennuju neprostuju zhizn. S bolshim zhelaniem pomoch i podderzhat v ljubvi k iskusstvu i v ljubvi k zhizni.
"To, chto vy prochtete dalee - eto... A chto eto? Eto tochno ne teoreticheskie stati. V etikh pismakh net i namjoka na teoriju. Eto ne manifest i dazhe blizko ne manifest. Nabor li eto emotsionalnykh banalnostej? Vozmozhno! Emotsij i banalnostej v etikh pismakh khvataet. No mne khochetsja verit, chto Andreju Tarkovskomu bylo by radostno prochitat mnoju napisannoe. Dlja nego tam nichego novogo net. Gde-to ja pochti kopiruju ego stil. Gde-to pochti povtorjaju im skazannoe. Eto ja znaju. No na nekotorye postavlennye im voprosy ja vse zhe daju otvety. Udovletvorili by oni ego ili net - ne znaju.
Somnevajus.
Ja o drugoj radosti...
Lichno ja byl by rad poluchit pismo s popytkami otvetit na postavlennye mnoju voprosy. Ja napisal to, chem khotel by podderzhat cheloveka, zhivuschego iskusstvom! Pochemu? A potomu chto on, Andrej, sam podderzhival i podderzhivaet menja v moej k iskusstvu ljubvi. On svoej zhiznju, svoimi kartinami, svoimi tekstami, svoimi vyskazyvanijami, postupkami i dazhe snjatymi im polaroidnymi snimkami pomog i pomogaet mne uderzhatsja ot soblaznov i bezumija. On pozvoljaet mne oschuschat prizvanie chitat, videt, slyshat i chuvstvovat proizvedenija iskusstva, sozdavat iskusstvo kak vazhnejshuju chelovecheskuju sposobnost i vazhnejshee perezhivanie. Kto-to mozhet obidetsja na mnoju napisannoe, i dazhe navernjaka obiditsja. Etogo ja khotel menshe vsego, kogda pisal svoi pisma.
Kto-to otkazhet mne v prave tak i pisat i tak rassuzhdat... Chto zh?! Imeet polnoe pravo! Ja zhe pisal o ljubvi. Prezhde vsego o ljubvi k zhizni... A potom uzhe ob iskusstve.
Komu ja napisal? Andreju Tarkovskomu? Andreju Rublevu? Khudozhniku? Zritelju? Chitatelju?... Ne skazhu. Ne znaju. Ja napisal pisma, kotorye ne vedaju komu i kak popadut v ruki i na glaza. Ne znaju, kak i v kom oni otzovutsja i otzovutsja li voobsche.
No ja napisal ikh v nadezhde podderzhat togo, kto ljubit... Ljubit chitat ili pisat, smotret ili snimat, ispolnjat ili slushat... Ljubit iskusstvo, ljubit zhizn, i komu nuzhna podderzhka v etoj ljubvi. Mne lichno podderzhka nuzhna... Vot ja i napisal... Andreju".
