От берегов Черного моря, называемого в то время Русским, до крайних пределов обширной области Новогородской признавали все своим владыкою великого князя Киевского. С ужасом взирала Греция на царя Владимира Святославича, который, подражая во всем отцу своему, не хотел последовать примеру матери и принять веру христианскую.Роман Михаила Загоскина, чей талант ценили даже такие мастера, как Александр Пушкин, Вальтер Скотт и Проспср Мсримс, оживляет то былинное время, когда земля Русская, не озаренная еще светом православия, приносила кровавые жертвы Перуну, когда озера ревели, как дикие звери, на крышах домов вили гнезда не аисты, а вороны, и всем казалось, что мир спит на краю пропасти. Труден был путь к свету, но князь-язычник его прошел.
Ot beregov Chernogo morja, nazyvaemogo v to vremja Russkim, do krajnikh predelov obshirnoj oblasti Novogorodskoj priznavali vse svoim vladykoju velikogo knjazja Kievskogo. S uzhasom vzirala Gretsija na tsarja Vladimira Svjatoslavicha, kotoryj, podrazhaja vo vsem ottsu svoemu, ne khotel posledovat primeru materi i prinjat veru khristianskuju.Roman Mikhaila Zagoskina, chej talant tsenili dazhe takie mastera, kak Aleksandr Pushkin, Valter Skott i Prospsr Msrims, ozhivljaet to bylinnoe vremja, kogda zemlja Russkaja, ne ozarennaja esche svetom pravoslavija, prinosila krovavye zhertvy Perunu, kogda ozera reveli, kak dikie zveri, na kryshakh domov vili gnezda ne aisty, a vorony, i vsem kazalos, chto mir spit na kraju propasti. Truden byl put k svetu, no knjaz-jazychnik ego proshel.
