Короткой летней ночью галилеянин Иешуа уходит из религиозной общины ессеев, где он, в свои "около тридцати", уже пользовался некоторой известностью как проповедник. "Люблю я бедность вашу добровольную и строгость, и чистоту трудовой жизни вашей люблю, мила мне жалость ваша ко всем страдающим и униженным, но многого не могу я принять у вас. Не могу я принять этого вашего горделивого отчуждения от людей только потому, что они не так живут, не так думают, как вы, не могу я принять и этого разделения братьсв-сссссв на высших и низших и бесплодных гаданий ваших о том, как был сотворен мир и какие имена были наречены ангелам, ибо знать этого нельзя, да и ни на что это человеку на его трудном пути не нужно..." Так, в ответ на уговоры остаться, отвечал своему наставнику Исмаилу молодой Иешуа. Он полон решимости до конца разгадать загадку жизни, понять, к чему вес это. Впереди его ждет большой открытый путь.
Korotkoj letnej nochju galilejanin Ieshua ukhodit iz religioznoj obschiny esseev, gde on, v svoi "okolo tridtsati", uzhe polzovalsja nekotoroj izvestnostju kak propovednik. "Ljublju ja bednost vashu dobrovolnuju i strogost, i chistotu trudovoj zhizni vashej ljublju, mila mne zhalost vasha ko vsem stradajuschim i unizhennym, no mnogogo ne mogu ja prinjat u vas. Ne mogu ja prinjat etogo vashego gordelivogo otchuzhdenija ot ljudej tolko potomu, chto oni ne tak zhivut, ne tak dumajut, kak vy, ne mogu ja prinjat i etogo razdelenija bratsv-sssssv na vysshikh i nizshikh i besplodnykh gadanij vashikh o tom, kak byl sotvoren mir i kakie imena byli narecheny angelam, ibo znat etogo nelzja, da i ni na chto eto cheloveku na ego trudnom puti ne nuzhno..." Tak, v otvet na ugovory ostatsja, otvechal svoemu nastavniku Ismailu molodoj Ieshua. On polon reshimosti do kontsa razgadat zagadku zhizni, ponjat, k chemu ves eto. Vperedi ego zhdet bolshoj otkrytyj put.
